Окончательные объяснения послов с боярами происходили десятого июня. Послы, призванные в Боярскую думу, жаловались на бесчестье, причиняемое королю и Речи Посполитой задержанием их, послов, и прочих поляков. Бояре решительно объявили, что царская воля есть всем им оставаться в Москве до возвращения отправляемого к королю посланника и до тех пор, пока не восстановится желаемое согласие между обоими государствами. Несколько дней спустя князь Волконский и дьяк Иванов выехали из Москвы в Краков с поручением объявить Сигизмунду о восшествии на престол царя Василия Ивановича и жаловаться на данное Отрепьеву вспомоществование вопреки существующим договорам.
Но преждевременно царь опасался войны с королем. Раздоры, о коих бояре по слухам говорили послам, действительно волновали Польшу, и Сигизмунд находился вне возможности предпринять что-либо против России. Василию суждено было претерпевать первые бедствия своего царствования не от внешних, а от внутренних врагов. Грозные тучи надвигались уже, как при Борисе, с южных областей государства.
Терские казаки, которые по приглашению расстриги везли Волгой Лжепетра к Москве, находились уже у Вязовых гор, в четырнадцати верстах выше Свияжска, когда получили известие об убиении Отрепьева19. Они немедленно поплыли назад, но им предстояло проехать поблизости Казани, где царские воеводы, имея при себе довольно войск, могли остановить их. Во избежание сего они прибегли к хитрости. Подъехав к Казани, они пристали к нагорной стороне и послали в город сорок лучших казаков с поручением донести воеводам, что они готовы целовать крест царю Василию, а Лжепетра выдать. Воеводы поверили и честно отпустили посланных, а сами не остереглись. Казаки, пользуясь их оплошностью, в следующую ночь тихо уплыли вдоль нагорного берега и потом, беспрепятственно продолжая плавание вниз по Волге мимо Самары и Саратова, достигли устья речи Камышанки. На пути они не переставали злодействовать, разоряя прибрежные места и предавая смерти всех встречаемых ими служивых людей. Из высших чиновников они убили воеводу Федора Акинфиева и ехавшего в Персию посланником князя Ивана Петровича Ромодановского. Из Камышанки они переволокли суда свои в Иловлю, а сей рекой спустились до Дона, где и остановились зимовать.
В юго-западных пределах государства мятеж водворялся еще в опаснейшем виде для правительства. Главным зачинщиком оного оказался один из первейших царских чиновников. Во время восстания Москвы против расстриги находящийся в числе его царедворцев князь Григорий Петрович Шаховской успел похитить государственную печать; имея, таким образом, в руках важное орудие для возбуждения новых смут, он решился воспользоваться