– Папочка, я здесь!
Оглянувшись, Филиппов увидел её. Она была за забором вся чумазая и ползала на четвереньках среди свиней. Поросята зарывались в грязь и хрюкали от удовольствия, а Юля играла с ними и смеялась.
– Папочка! У меня всё хорошо. Здесь меня никто не обижает.
– Доченька! Что же ты с детишками не играешь? Смотри, как у них весело!
– Мне туда нельзя. Меня туда не пускают.
– Что же тебя, Юлечка, не пускают? Ты добрая и послушная. И не пускают?
– Там рай, а на мне крестика нет. Мне можно только здесь.
Девочка дотронулась до груди пухленькой ладошкой и смущённо заулыбалась».
На этом месте Игорь Акимович проснулся и утёрся скупыми мужскими слезами. Решение было командирским, то есть быстрым и не терпящим возражений. В ближайшем отпуске капитан Филиппов, его супруга и две старших дочери приняли таинство крещения. Ношение православного креста офицер совместил с ношением партбилета и капитанских погон. Всё бы ничего – верит человек и пусть верит, вера субстанция тихая, никому не мешает – если бы не поступил сигнал сверху. Протоиерей Андрей, крестивший семейство Филипповых, оказался стукачом и слил информацию своему куратору из КГБ. Информации дали ход, что и привело к пресловутому партсобранию артиллерийского дивизиона.
Вступительное слово взял майор Наливайко, он брызгал слюной и хотел показательной порки, его щёки наливались краснотой, на кончике носа поблёскивала капелька трудового пота. Парторг, как ему казалось, незаметным движением руки вытирал её, но через несколько минут на носу опять появлялась капелька-близнец.
– Высокое звание коммуниста, – самозабвенно вещал Наливайко, – несовместимо с архаичными пережитками прошлого. Наша партия открывает нам новые горизонты для великих побед на благо трудящихся. Цель у нас одна – счастливое будущее страны и её достойных сынов. Но некоторые члены КПСС ступили на скользкий путь религиозных заблуждений и готовы кануть в пучине мракобесия, но верные ленинцы не дадут окончательно упасть оступившемуся товарищу и протянут твёрдую руку помощи, подставят братское плечо, но и человек, совершивший ошибку, должен ответить за свои поступки по всей строгости законов коммунистической морали…
«Пучина мракобесия» – хорошо завернул Наливайко. Я вдруг подумал: а могут ли ужиться вместе две религии, христианская и коммунистическая? Одна старая, другая молодая и утопическая; вторая, вытекающая из первой, обросшая человеконенавистническими лозунгами, перемоловшая миллионы людей в пыль, поставившая идею выше человека,