– С председателем! – Доля яда была в этом восклицаньи поручителя явной, он почему-то переживал весь этот разговор довольно болезненно – без особых на то причин, казалось бы, удачный же разговор. – Во главе!
– Благодарю, – ухмыльнулся Воротынцев, – я и не отказываюсь. А посему на правах его предлагаю закрыть первое заседание и перейти к части неофициальной… Так она именуется у заклятых друзей наших, из номенклатуры? – Он лукаво глянул Ивану в глаза, наливая ему, себе затем; поднял бокал: – Что ж, за газету?
– Будет газета, – твердо и не отводя глаз, сказал Базанов, чокнулся с ним. – И подписчиков найдем, раскрутим. Знаю, где искать.
– Знает, – подтвердил и Мизгирь, оживляясь понемногу; но чем он недоволен, уж не второй ли здесь ролью? Совсем не исключено, самолюбия там хватает – помимо даже подведенной под это и растолкованной некогда ему, Базанову, самоделковой теоретической базы. Но при чем бы тут самолюбие, если сам в роли просителя пришел? Или сложней все у них? – Есть, найдутся у нас задумки…
– Может, лучше даже Ивану Егоровичу и не мешать – с его-то опытом… – добродушно на это заметил Воротынцев; и тут же упрекнул: – Друзья, вы что ж это не едите… закусывать надо, закусывать! Таков завет матери моей, крестьянки достославного Торжокского уезда: пить-то, может, и пей – но закусывай! Тарталетки, Владимир Георгич, ты ж их уважаешь… – Переставил блюдо с ними под руку ему – без особой, впрочем, нужды – и пожаловался: – Людей надежных, работников мало. Профессионалов в лучшем смысле слова, чтобы поручить дело – и не оглядываться, знать: сделает все что надо и как надо… Вот с газетой, почему-то уверен, так и будет. Читал, много лет уже читаю ваше, – с серьезностью сказал он, глядя опять в глаза Ивану, – и рад, что личное впечатление и, так сказать, прочитанное не разошлись, совпались. А это, вы сами знаете, не всегда бывает. Нет, рад. Но чаще-то всего таких мало…
– А я, кстати, так не думаю… не в отношении Ивана Егоровича, конечно, а вообще, – небрежно, но и как-то раздраженно проговорил, дожевывая, Мизгирь. И на погребальном наряде его, и в клочках волос на подбородке застряли крошки, запухшие глаза смотрели поверху. Но лицо стало вдруг напряжено, будто к драке. – Спецов до черта, только рассованы они в этой дурацкой ржавой махине по всяким углам, чаще даже не на месте своем. Да и обстановочка новая еще та… еще в ней обжиться им надо, от махины оторваться, ходы-выходы найти – вот за чем дело стало. Найдутся, с переизбытком даже… И потом, что вы такое говорите… что сейчас профессионалы