Ключ долго не проворачивался в замке. Вдруг я услышал знакомый голос за спиной.
– Позвольте представиться, Геннадий Петрович, профессор, доктор филологических наук.
Я с интересом посмотрел на Кравцова. Геннадию Петровичу было лет шестьдесят, значит, он был из СССР. Я, уже открыв замок и входя в комнату, назвал своё имя.
– Женя, у вас очень умное лицо. Давайте дружить. Приходите ко мне на чай, в любое время.
В маленькой узкой комнату было огромное огромное окно с грязными стёклами, стоял продавленный диван и стены, залитые толи чаем, то ли мочёй.
В этом огромном доме до октябрьского переворота жили очень богатые люди, а сейчас – это было "дно".
Я медленно прошёл по скрипучему, продавленному полу к окну с грязными стёклами. Хотел опустить ладони на подоконник, но он был покрыт толстым слоем пыли. За окном была видна Кремлёвская башня с красной звездой.
Глядя на красную звезду, я непроизвольно презрительно хмыкнул, потому что вспомнил выступление метрополита по телеканалу "Спас". Он разоблачал на основе Документов преступления большевиков. И вдруг сказал, что красноармейцы срывали с "богатырок"православные кресты и приклеивали красные звёзды.
А если это было так, то почему красноармейцы лепили на "богатырки"и синие звёзды?
Примерно, в январе 1918 года все заводы и фабрики России не работали. А кто шил новую "богатырскую"форму для солдат и командиров. Миллионы мундиров, шинелей, "богатырок".
И никому в России, кроме меня, не известна была Правда!
Я давно перестал думать о том, почему я оказался за "решёткой"?
Под подоконником стояла маленькая тумбочка. Я выдвинул из неё ящик, увидел кубической формы пакет чёрного чая, не раскрытый пакет. Взял в углу комнаты чайник, железную кружку и вышел в коридор.
Дверь соседней комнаты была чуть приоткрыта. За дверью стоял Геннадий Петрович. Он выскочил из комнаты, тоже с чайником.
Мы вышли в огромную кухню, похожую на зал. В его центре находились квадратные электрические плиты, шесть штук, но работала только одна плита. На противопложной от нас стороне. За плитой стояли друг против друга два человека. Спиной к нам стоял полицейский с погонами "лейтенанта". А перед ним – горделиво вскидывая голову и создавая на лице важное значение, которое человек начал создавать, едва мы вошли в кухню – дёргался из стороны в сторону "шестёрка". И начал вскидывать вверх правую руку, показывая нам наколку на предплечье, "Герцог". Тот, который шесть лет назад в вагоне предложил мне "закусить пряник". В пересыльной тюрьме ему накололи на спине изображение головы свиньи и "опустили". Он получил срок за изнасилование маленькой девочки.
Геннадий Петрович шепнул мне:
– Это наш участковый. А перед ним "Герцог", хороший человек. Наверное, из благородных.
– Ну, что – то маловато, – услышал