Есть огромная разница между жизнью ради Дхармы и жизнью за счёт Дхармы. Хотя моё мнение отчасти предвзято, на мой взгляд, сегодня большинство из так называемых духовных лидеров занимаются именно последним. С самого раннего детства до самой смерти Кхьенце Ринпоче действительно жил ради Дхармы и никогда не использовал учение, чтобы заработать или улучшить условия своей жизни, хотя он легко мог бы это сделать. В конце концов, он был духовным титаном, обладавшим всеми подлинными качествами великого мастера, и в течение своей жизни установил отношения с различными влиятельными духовными и светскими людьми, на которых, если бы только захотел, мог оказать огромное влияние. Он мог бы очень успешно продать себя на рынке духовных услуг, однако я ни разу не замечал ни единого намёка на то, что такие мысли вообще приходили ему в голову. Наоборот, когда такие честолюбивые ученики, как я, предлагали Ринпоче дать учение кому-то, кто, на наш взгляд, мог принести пользу монастырю, он не выказывал к этому ни малейшего интереса. Вместо этого он, не жалея сил и времени, давал наставления какой-нибудь никому не известной монахине, приехавшей невесть откуда и оказавшейся в то утро на пороге монастыря.
После смерти Дуджома Ринпоче многие настаивали, чтобы Кхьенце Ринпоче принял предложение возглавить школу ньингма, и в конце концов он согласился. Оглядываясь назад, я понимаю, что стиль руководства, который он избрал, очень точно воспроизводит стиль выдающихся генералов, описанных в древних азиатских трактатах по военной стратегии. Например, он не чувствовал необходимости вникать во все подробности происходящего. Иногда я просто недоумевал, волнуют ли они его вообще! Он не был похож на травинку, что растёт на вершине горы и клонится в стороны под натиском ветра: когда вас так легко пошатнуть, вы можете ненадолго угодить одному человеку, но, как говорят тибетцы, при этом обожжёте нос другому. Не был Ринпоче похож и на кусок дерева, который не в состоянии взять на себя ответственность, когда это необходимо, и не понимает, что происходит. Он был, скорее, подобен прекрасному длинному шёлковому флагу, надёжно закреплённому на склоне огромной горы: когда это было необходимо, он всегда пребывал в действии, сохраняя при этом устойчивость и непоколебимость.
Редко встретишь человека, о котором можно было бы со всей уверенностью сказать, что