Сирлия послушалась, незнакомец скрылся в глубине таверны. Она отдала тавернщику несколько золотых с извинениями и отправилась следом за земляком. Попросила позволения сесть рядом, он кивнул.
– Сирлия, бывшая церковная служащая. Из числа гончих, – представилась воительница.
– Эрлист, бывший дворянин, похоронивший родных и здесь, и дома, – уста раненого исторгали что-то незнакомое.
– Что же в этой забегаловке забыл лишённый титула высокородный? – спросила Легкокрылая, отклонив жестом предложение о выпивке.
– Я высокородный не по рождению. После моей смерти меня лишили всего. А по воскрешении я узнал, что все мои близкие мертвы. И мой хозяин отпустил меня на все четыре стороны.
– Чувствую в тебе какую-то странную ауру. Ты не совсем человек, верно?
Он кивнул, сняв шарф и явив уродливую гангрену почти на всю шею. За соседним столом удивлённо всхлипнула девица, показав пальцем ухажёру. Гил амасцы уставились на вайна, видя подобную рану впервые в жизни.
– Занимайтесь своими делами, – бросил им дворянин, обмотав шею.
– Прокажённый! – удивился юнец. – Витта, зови стражу!
Эрлист в доли секунды подмахнул к парнишке и огладил его горло кинжалом, приговаривая что-то. Сирлия напрягла слух и услышала лишь окончание фразы:
–…не хочешь видеть кишки своей спутницы, беги и не оглядывайся.
Юношу словно подкосило, он вскочил и бросился прочь из таверны под удивлённые крики девушки. Та кинулась догонять, оставшиеся завсегдатаи непонимающе посмотрели на Эрлиста, на что он сказал:
– Она ему изменила со мной, не берите в головы, друзья.
Кто-то воспринял сказанное за тост, таверна заметно оживилась. Сероглазый вернулся на место, Сирлия даже не заметила, когда и куда он спрятал оружие.
– Человек бы не выжил после такого ранения, – покрутила она головой. – Что с тобой произошло?
– Ритуал. Не хочу говорить об этом, – он плотнее обмотал шею, скрыв следы чужого вмешательства. – Может быть, потом. Моя судьба уже завершена, теперь я вольный скиталец. Твоя судьба ещё не предопределена, давай займёмся ею.
Сирлинорэ оглядела постояльцев. Некоторые кивали на неё, боясь вспыльчивости чужестранки. Хотя никого из местных нельзя было назвать мулатами, но вайны выделялись на их фоне белизной своей кожи и необычными цветами глаз.
– Ты сказал что-то о празднике?
– Сегодня проходит судилище, – объяснил Эрлист, вертя в руке пустой кубок. – Один из королевских наместников намерен судить чужестранку-монахиню и её спутника из местных. Город ждёт этого целый день с момента, как их привезли сюда.
– Проклятье! За много лет здесь многое могло поменяться. Ты знаешь, как проходит суд?
– Не так, как у нас дома. Всё проходит на сборище. Собираются главы районных управ, городского магистрата и суда малой инстанции. Руководит процессом сам наместник.
– Великие