– Добрый господин, давно стоите? – спросила чужестранка у старика с запряжённой мулом телегой.
Тот ответил на местном языке, разводя руками. Сирлинорэ подошла к другому:
– Говорите на всеобщем?
– Да, милая, но ты для меня великовата будешь!
Направилась к женщине с младенцем на руках. Та заметила грозную незнакомку, и отвернулась. Сирлия решила не донимать, заняла место в конце очереди.
К сумеркам очередь рассосалась, стражники начали зажигать фонари. Охотница застыла у освободившегося стола, военный с домоткаными шевронами на плечах окинул её взглядом и спросил:
– Запрещённое есть что?
– Терпение, – выдавила она.
– А то, что можно потрогать? – он поднял взор от учётной книги.
– Тебе точно трогать не захочется.
Сослуживцы усмехнулись. Явно не все знали всеобщий, но по интонации понимали чужестранку.
– Разворачивайся, пошла вон. В любом из заброшенных домов переночуешь.
– У меня комната в таверне оплачена на месяц вперёд! – рявкнула она в ответ.
– Тогда выворачивай карманы, – продолжил сержант.
Сирлия вывалила на стол всё, включая клинок и кинжал. Листки оставила в тубусе. Двое обыскали сумку, но зацепились за тубус, потребовали открыть. Сержант бегло изучил заметки отшельника и сказал:
– Что за оккультическая магия?
– Гхм… – она огляделась, люди в очереди с вниманием наблюдали, потому продолжила шёпотом. – Десять золотых.
– Ты за кого меня принимаешь?! – покраснел сержант под ухмылки сослуживцев.
– Пятнадцать, каждому, – болезненно выдавила она.
– Другое дело! – командир караула согнал с лица оттенки злобы.
Сирлия пересчитала монеты на столе, не хватало. Тогда она покрутила на весу ромбовидный амулет и протянула заседающему со словами:
– Потянет на пятьдесят монет. Не криви морду, чистое золото, из наших, вайнских, мануфактур.
Он прикусил, осмотрел, но кивнул, сказав:
– Собирайся, проходи.
– А сдача?
Один из сослуживцев демонстративно взялся за клинок. Значит, всеобщий понимали все. Легкокрылая не спорила.
Весь путь до таверны сивка ругалась на хозяйку. Та стыдливо держала нос в поводья. Окружающие маневрировали, стараясь не попасть под копыта её лошади.
– Идиотские правила… – бубнила Сирлинорэ про себя. – За выезд с тебя никто не спросит, а за въезд – выкладывай личные вещи на стол…
В неприятном настроении доехала до таверны, оставила сивку конюху. Майры внутри не оказалось.