94
Разобравшись с нарядами для сестер, в новой юбке я отправилась гулять. Ближе к обеду, выйдя на главную и единственную улицу Туркужина, мы с сестрами сели на скамейку возле дома одного из родственников.
Я тут же зажалась. «Здесь полно прохожих и с ними надо здороваться, отвечать на вопросы, улыбаться, вести беседу, одним словом. Все прохожие знают меня; следовательно, и я должна их знать. Но что же делать, как скрыть, что я не помню имен и лиц большинства своих родственников, даже самых близких? А все потому, что они не интересны мне, сливаются в одну безликую массу. Видимо, я совсем плохой, двуличный человек, раз не могу сосредоточиться на элементарных вещах, не в силах запомнить лица и имена собственных родственников… Теперь-то моя тайна и откроется, люди непременно услышат звон цепей и клацанье замкóв на дверях моего уродливого каменного не зáмка, но сердца», – все это я думала, уползая в себя всякий раз, как на дороге появлялся очередной путник.
Прохожих было не так много, на самом деле, но и не мало.
Следуя этикету, мы вставали всякий раз, как проходили старшие. Увидев меня, они останавливались расспросить о самочувствии бабушки Ули, передать ей и маме слова приветствия. Вежливо улыбаясь, я старалась давать односложные ответы: «Спасибо… хорошо… да… передам».
Кузины с удовольствием меня прикрывали. Бойкие сестренки подсказывали, что и как говорить, когда встать, когда можно садиться, и так далее. Внимание, которое я привлекала, им нравилось – они развлекались.
Ближе к полудню дорога опустела.
– Мы уже достаточно здесь сидим, – говорила я Тени. – Столько людей прошло мимо нас. Хочу, чтобы закончилась эта пытка спонтанного общения. Хватит с меня, утренний подарок уже отработан. Когда сестры предложат уйти? Пусть до тех пор к нам никто не подойдет… жарко… как жить, не зная адыгского языка? тут все говорят только на родном… все друг друга знают… все жизнерадостные… Хочу поскорее уйти; слышишь? где ты? почему тихо? эй…
95
Выглянув из себя, я обнаружила двух подростков. Общаясь с ними, сестры заливисто смеялись. «Боже мой, мои сестры такие же как Чудягина Наташка. Почему я не могу смеяться и шутить как они?» Взгляды подростков были обращены на меня, они что-то спрашивали именно у меня. «Как долго они так стоят и о чем спрашивают?»
Очевидно, ответы сестер их не удовлетворяли – они желали говорить именно со мной. «Что же делать? Интересно, я их знаю? Наверняка мы знакомы, и я просто не помню их лиц и имен. Сейчас-то и откроется мое уродство; и конечно его воспримут как знак неуважения. Почему я больше не гощу у дедушки Хамида? За стеной, без посторонних, лишних людей. Зачем мне эти Апсо? У них все открыто: двери дома, ворота усадьбы, сад, весь их мир. Вечно то провожают, то встречают, то женят, то хоронят, то рожают, то поминают; жизнь нараспашку, но где же опора? Точка, держась за которую можно сохранить равновесие, не упасть…»
– Вот