Я так думаю, потому что люблю. Ты далеко от меня. Мне плохо от того, что я ничем сейчас не могу помогать тебе. Береги себя, больше отдыхай, не пиши писем каждый день, не волнуйся. Ты должна быть уверена – у меня всё хорошо! Не может быть плохо – у меня есть ты. Целую. Спасибо за будущего сына.
Не обижайся, родная, из-за моих писем! Вот и это – старое, которое я берусь дописывать каждый вечер.
Наш промысловый отряд вот уже полмесяца работает вдалеке от основного флота: плавбаза и восемь маленьких добывающих корабликов. Нет никакой возможности ни отправить письмо, ни тебе получить от меня весточку. Бешусь, срываю злость на любом, кто упоминает в разговоре о почте. А спрашивают многие, ведь знают, что я самый из них ждущий…
Нет счастливее человека, чем я. Ни у кого нет настроения радостнее, чем у меня. Почему?! Потому что есть у меня такая жена, как ты, Наташка, потому что сегодня я получил от тебя сразу восемь (!) писем.
…Моё последнее письмо я писал двадцать дней января, не было никакой попутной оказии отправить, работали в дальнем районе океана, практически в одиночку, и эти дни были тяжёлыми для меня.
…Твои письма стали взрослыми. Поверь мне, ты очень изменилась. Это и огорчает, и радует. В памяти ты – на перроне вокзала, в лохматой шапке, кричишь что-то злое, а в глазах – чёрные блестящие слёзы… Маленькая, беспомощная, обиженная, а я – уезжаю…
Родная, я помню тебя такой. Ты встретишь меня после этого рейса не взъерошенным воробушком, а спокойной, взрослой, беременной женщиной! Тебя немного пугает предстоящая встреча?! Я это чувствую. Ты думаешь, как же я увижу тебя такую изменившуюся, и переживаешь? Глупая моя, милая! Это вокруг меня всё застыло, как в болоте, никаких новостей, а ты живёшь в такое волшебное время – готовишься стать мамой и все изменения так идут тебе! Я знаю, я верю в это.
…Недавно на вахте я вспоминал, как мы с тобой однажды поссорились. Причина была пустяковая, оба надулись, я лежал на диване, пытался что-то читать, а сам украдкой наблюдал за тобой. Ты сидела за столом и что-то грустно рисовала в нашей общей тетради. Обоим было плохо, но мы тогда были такими упрямыми! А потом ты как-то решительно, вдруг, сказала: «Послушай…», и не успела ещё договорить, как я понял, что это – мир! Бросился к тебе и целовал, целовал…
…Ну вот, к нашему борту подходит попутный «почтовый ящик». Время отдавать это письмо. Ребята сменяются с промысла, улетают, через день будут в столице, а ещё через неделю ты услышишь мой голос, читая эти строчки. Я буду разговаривать с тобой. Осталось восемьдесят восемь дней. Целую, хоть и отвык…
Здравствуй, самая лучшая на свете жена Наташка! А я – болван… Ты пишешь, что ревела из-за одного моего дурацкого письма?! Сейчас я буду говорить