Вдруг я услышала, как замок закряхтел. В комнату вошла невысокая тень и тихо закрыла за собой дверь.
– Не бойся! – прошептал силуэт, и в голосе его я узнала Монику. Тут я подумала, что раз у нее с собой ключи, то нужно втереться в доверие и выкрасть их. Но в тот момент мне было так плохо, что я ничего не могла делать, лишь скрючившись дрожать и тупо пялиться в стену.
Моника подошла к тумбе, сбросила на нее темный плащ и, оказавшись в просторной ночной рубашке с длинным рукавом, не спрашивая разрешения, залезла на койку. Она дотронулась ладонью до моего лба.
– Бедненькая… Знобит?
Я утвердительно кивнула.
– Это нормально. Значит, организм борется. Я тебя вылечу, Адена, – она взяла меня за плечи и прижала к себе. Резкие движения снова стрельнули мне в шею, и я застонала.
– Ничего, что я пришла? Подумала, что тебе сейчас больно и одиноко.
– Спаси меня.
– Не могу. По крайней мере, не сейчас.
– Почему?
Я дышала ей в плечо, и эти объятия малость успокаивали. Вот уж правду говорят, как только к побитой собаке кто-то проявляет нежность, она забывает обо всех пережитых страданиях. Моника скрестила руки на моей спине, и тепло ее кожи немного помогло избавиться от колотящего все тело озноба.
– Я не могу ослушаться хозяина.
– Он держит тебя силой?
– Нет-нет, конечно, нет! – она захихикала. – Я рада быть рядом с ним, быть полезной и делать его счастливым.
«Она странно о нем отзывается, буквально недавно она называла его отцом, теперь хозяином. Возможно, он ей не родня».
– Что ваш хозяин за человек? Куда я попала?
– Ох, мисс Ди, конечно, многого тебе не сказала, но я буду с тобой честной, потому что хочу подружиться и помочь. Отец, он… Как это помягче выразить… Не совсем человек, скорее, вампир. Потому что для поддержания здоровья и молодости ему нужна свежая юная кровь.
– Это не смешно.
– Те четыре раны на твоей шее – его клыки. Он напал на тебя, потому что его тело начало ему отказывать. Другой причины нет.
– Почему я? Какого хрена? – я всхлипнула, хотя понимала, что если разревусь, то снова почувствую боль.
Конечно, мне не верилось в эти сказки. Моника изначально странно себя вела, и, возможно, пыталась запугать или привязать к себе. И у нее это почти получилось. Мне было так плохо, что я была готова поверить во все что угодно.
– Отец очень стар. Ему уже лет двести, а то и больше. Но он такой потрясающий: самый лучший, самый умный, самый красивый… Я его боюсь и в то же время восхищаюсь. Он долго жил. Он видел, как рождаются и умирают короли, как начинаются и заканчиваются войны. За эти годы он завладел огромными богатствами, каких ты даже никогда не видела. В то же время он ужасно привередлив во всем! И особенно к своей внешности –