– Пожалуйста, – махнул рукою Сигизмундус, которому однажды в руки, не иначе как чудом, попалась книженция с премудрыми советами.
Из них он и узнал, что шарф надобно носить клетчатый, ибо клетчатость шарфа – несомненное свидетельство неординарности его обладателя. А более неординарной личности, нежели он сам, Сигизмундус вообразить не мог.
– Ограбление, – мрачно напомнила девица и вновь пальнула в потолок, который ответил мелкою щепой.
– Да погодите вы со своим ограблением! – Это было сказано уже Себастьяном, поелику личности неординарные, одиозные даже, обладали чересчур тонкою душевною организацией, чтобы участвовать в мероприятиях столь сомнительного толка. – Успеется оно. Я, может, человека предупредить хочу!
– А не поздновато? – густым басом осведомилась монахиня и, присев, раскорячившись, как вовсе не подобает раскорячиваться божьей невесте, вытащила из-под сутаны обрез.
Обрез Себастьян оценил.
И от монахини на всякий случай отступился, хотя и черного плащика из рук не выпустил.
– Предупредить хорошего человека об опасности никогда не поздно! – возвестил Себастьян и, ткнувши пальцем в грудь князя-некроманта, каковой от этакой вольности окончательно смешался, добавил: – Берегись склепов!
– Чего?
– Склепов берегись. И прекрасных свежезахороненных девок, а то ж чревато…
Некромант думал долго, но явно о чем-то не том, поскольку сначала покраснел столь густо, что и в темноте краснота сия была заметной, после медленно, с чувством побледнел. Следовало признать, что бледность подходила ему куда как больше, вписывалась, что называется, в сотворенный образ. И черные круги под глазами к месту были.
– Да что вы себе… позволяете?! – выдавил некромант, обиженно запахивая полы плаща. При том сделался он похож на преогромного, но все ж довольно немочного нетопыря.
– От мертвых девок добра не жди, – продолжил Себастьян, но на всяк случай отступил от князя-некроманта, мало ли что оному в голову втемяшится. – Мертвые девки, они поопасней живых будут.
– Без тебя знаю. – Некромант вздернул подбородок еще выше, отчего шея его вытянулась, будто у сварливого гусака. И шипел он похоже.
– Не знаешь… и даже не догадываешься, – вздохнул Себастьян, понимая, что сделал все возможное.
Совесть его будет спокойна.
– Вот и ладненько, – произнесла вторая невеста божья, этак по-доброму произнесла, с задором, от которого по хребту мурашки побежали. – Раз с мертвыми девками разобрались, теперича и с живыми разберемся…
И монашка