И писательница закрыла папку.
Женщины плакали.
Кто-то тайком смахивал слезы, кто-то, как худощавая девица в парче, рыдал открыто, не стесняясь этакого чересчур уж вольного проявления чувств. Кто-то лишь вздыхал, покусывая губы.
– Но они… – Девица громко высморкалась в кружевной платок. – Они ведь будут вместе? Будут счастливы… они такие…
– Будут, – ответила писательница. – В третьей части моей саги… я решила назвать ее «Неодиночество в ночи».
– Очень романтично!
– Во второй части князь уйдет на войну, чтобы погибнуть с честью. Но его только ранят, а в госпитале он узнает, что опекун Эсмеральды собирается выдать ее замуж за недостойного человека…
– Какой кошмар!
– Он будет очень страдать. – Писательница погладила папку с нежностью. – Впрочем, она тоже… в третьей части князь поспешит вернуться, но опоздает… он появится в храме уже после венчания…
Совокупный вздох был ей ответом.
– Князь похитит Эсмеральду, потому как будет не способен представить ее в чужих объятиях, а муж ее подаст жалобу королю… в общем, там все очень сложно, но потом его повесят.
– Короля?
Писательница нахмурилась, похоже, подобный поворот сюжета ей в голову не приходил.
– Нет, – с явным сожалением ответила она. – Мужа. Он окажется изменником родины, мздоимцем и просто сволочью.
Дамы хором согласились, что в таком случае ничтожного этого человека всенепременно следует отправить на виселицу. Или на плаху.
На плаху даже романтичней…
– Пожалуй. – Писательница прикусила перышко. – Это будет очень драматично… он восходит на эшафот… рассвет встает… белая рубаха, ветер развевает длинные его волосы… и грозно высится палач с топором… и он говорит, что все делал ради любви к Эсмеральде… а она рыдает… ей очень жаль мужа, но она любит князя…
Гавриил потряс головой. Все-таки в ней сия история, пусть и не прочитанная, не укладывалась.
– Он просит прощения у Эсмеральды, и она его прощает… и после казни они с князем отправляются в храм, чтобы сочетаться законным браком. Все счастливы.
Надо полагать, помимо казненного супруга, хотя, возможно, и он обрел свое счастье в посмертии. Гавриил сунул палец в ухо.
– А… простите… князь так и останется волкодлаком? – подняла руку дамочка в сером платье, по виду или гувернантка, или нянька.
– Я пока еще не решила… – призналась писательница. – Возможно, сила истинной любви снимет проклятие и он станет обыкновенным человеком. А может, и волкодлаком будет, но хорошим…
– Хороших волкодлаков не бывает.
Это прозвучало