– Отчего же вы не остановились у родственников? Клара Кёршнер, кажется, обижается на вас. Да и сам Кёршнер вам будет рад. Они думают, что вы злитесь на них за что-то.
Он, всё это говоря графине, сам краем глаза поглядывал на хозяина дома и сразу заметил, как тот обеспокоился. И захотел даже что-то сказать, но одумался и сдержался.
– Так мы были с графом только что у них, – отвечала Брунхильда. – Обедали – позавчера, кажется.
И тут генерал, следя за Фейлингом, и говорит ей:
– Так, может, уже вы не будете злоупотреблять гостеприимством дорогого нашего хозяина, а поедете к Кёршнерам жить?
И его догадка оказалась верна. Тут уже Хуго Чёрный не выдержал и заговорил быстро:
– Уверяю вас, барон, графиня в доме нашем гостья наижеланнейшая, а Кёршнеры… Кёршнерам и вас, барон, довольно будет. Не всё же счастье им.
«О-о… Счастье! Червяк! Ещё немного, и начал бы эту потаскуху прямо при мне за подол хватать, чтобы от себя не отпускать!».
И графиня тоже заметила излишнюю пылкость Фейлинга и, мягко улыбаясь, чтобы успокоить хозяина, сказала:
– Поживу тут пока, раз дорогой Хуго настаивает, а к Кларе Кёршнер буду наведываться почаще.
И её тон, и её удивительный вид, и улыбка этой очаровательной женщины, и осанка, и правильно подобранные слова… Всё говорило о том, что перед ним стоит настоящая графиня. Женщина благороднейших кровей, рождённая и выросшая во дворце.
«Если бы не знал сам, что эта шалава, в грязном трактире в Рютте, давала мелким купчишкам за десять крейцеров, так расскажи кто – и не поверил бы! Теперь уже и не знаю, считать ли её ещё дурой… Надеюсь, что у этого болвана Фейлинга она ссужает деньги без расписок. Надо будет о том спросить у неё!».
А «болван Фейлинг», поняв, что гостья его дом ещё не покидает, обрадовался и решил дать брату и сестре поговорить.
– Оставляю вас, господа.
И, поклонившись, ушёл. Волков, кивнув в ответ и проводив его взглядом, взглянул на красавицу и спросил:
– И зачем он тебе?
– Так у вас учусь, братец, – отвечала графиня, продолжая мило улыбаться. – Завожу друзей, где можно. Тем более что он мне дом обещал отобрать у Гейзенберга. Не вечно же мне с графом по чужим углам слоняться, пора уже нам и свой кров заиметь.
Фон Гейзенберги были одной из ветвей фамилии Маленов; Волков точно не помнил, но, кажется, глава рода Гейзенбергов был одним из младших братьев мужа Брунхильды.
– Интересно только, чем ты за дружбу сию платишь? – вкладывая всё своё недовольство в эти слова, интересуется барон.
– А тем, чем и всегда! – весьма нагло отвечает ему красавица.
Она продолжает улыбаться, и эта её ухмылочка