– В музей, – сказал кто-то.
– Елена Николаевна, так ведь прошлый раз вы от нас уходили для подготовки доклада в Доме сирот. Разве вы тогда не закончили этот доклад? – спросил, не вставая, студент Разгильдеев.
– У вас чересчур хорошая память, товарищ Разгильдяев, – сказала Елена Николаевна, закрывая за собой дверь.
– Тонкий намек на толстое обстоятельство, – сказал Разгильдеев. – Давайте травить анекдоты. Ходоки пришли к Ленину: «Так, мол, и так, Владимир Ильич, хлеба нет, есть нечего». – «А вы тгавку жуйте». – «А мы не замычим?» – спрашивают ходоки. «Мы вот с Дзегжинским бочонок меда съели, не зажужжали же. Вот так, товагищи догогие. Так что тгавку жуйте, жуйте!» – советует Ленин.
«Наденька, опять кто-то накакал на газоне. Это безобгазие. Сколько аз говогить: за этими ходоками глаз да глаз нужен». – «Никаких ходоков не было, Володя. Приходил только Максим Горький». – «А, так это Алексей Максимович наложил? Экая глыба, экий матегый человечище!»
В кабинет Ильича вносят горшок с цветами. «Как называется гастение, товагищ?» – «Герань, Владимир Ильич». – «Гегань – дгянь. Выбгосите к чегтовой матеги эту гегань-дгянь, а землю отдайте крестьянам, я ведь обещал им пегед революцией».
Как-то Сталин вызвал Горького и сказал ему: «Алексей Максимович, вот ви написали замэчателное произведэние “Мать”. Нэ могли бы ви еще написат роман “Отэц”?» – «Товарищ Сталин, меня уже давно покинуло вдохновение, не знаю, что делать. Что касается вашего замечательного предложения… я попытаюсь». – «Вот и попытайтесь. Ведь попытка – это еще не пытка. Правильно я говорю, товарищ Берия?»
В маленькой душной аудитории со спертым воздухом все места были забиты до отказа. Никто не переводил немецкий язык, все слушали Разгильдеева, щедрого на анекдоты. Лишь комсорг Литвиненко в знак протеста пытался штудировать своего любимого Карла Маркса, а его первый заместитель по идеологической работе студент Матющенко что-то старательно записывал в блокнот.
Вскоре прогремел звонок. Все ждали, что войдет Елена Николаевна и начнет зудеть по поводу того, что никто не перевел текст с немецкого, но она, к счастью, не появилась. Вместо нее в аудиторию после второго звонка приковылял доцент Данилов, прихрамывающий на левую ногу. Он волочил старый, дореволюционный чемодан, набитый книгами, и с трудом взобрался на кафедру.
– Тема нашей лекции сегодня – «Марксизм-ленинизм и развитие логики».
– Мы уже прошли эту тему, – сказал студент Овчаренко.
– Ничего. Повторение – мать учения, – сказал кто-то.
– Что-что? О чем спор? –