Студенты-филологи, будущие учителя, хотя все мечтали стать великими литераторами, сразу, с первого курса, окунулись в бездонное море марксизма. Здесь подробно изучались ленинские талмуды, невероятно скучные, серые и оттого непонятные. Им отводилось около половины часов среди остальных предметов. Потом следовал старославянский язык, историческая и сравнительная грамматика, а спецпредметы – язык и литература – занимали скромное место. Неудивительно, что выпускник университета с трудом справлялся с программой средней школы.
Пока Витя не был студентом университета и ходил выборочно на лекции, университет ему казался чем-то недостижимым, священным, и стать его полноправным учеником он почитал за счастье. Теперь же, будучи студентом второго курса, Витя глубоко разочаровался в выборе будущий профессии. На первом и втором курсах несколько раз в неделю ненавистный предмет – история КПСС. Ее читал профессор Павлов. Коренастый, широкий в плечах, с короткой толстой шеей, широким лицом и красным приплюснутым носом, он входил в аудиторию сразу же после звонка, садился на скрипучий стул, надевал поцарапанные очки и начинал:
– Товарищи! Партия торжественно заявляет: нынешнее поколение будет жить при коммунизме! Коммунизм – это изобилие всего и прежде всего продуктов. Бери сколько хочешь.
– А где взять столько денег?
– Денег не будет. Зачем деньги? Все будет бесплатно. От каждого по возможности – кажному по потребности. Так-то, ядрена вошь. Мы покажем империалистам кузькину мать.
– А нельзя, чтобы этот коммунизм раньше наступил? – спросил студент Лозицкий. – Я ем раз в сутки. Похлебаю немножко костного бульона в нашей столовой – и все. У меня восемнадцать рублей стипендия. Проездной нужно? Нужно. Всякие взносы – комсомольские, профсоюзные, Красного Креста, касса взаимопомощи, общество ДОСААФ, общество борьбы за мир, общество помощи нашим братьям за рубежом – и от стипендии остается каких-то восемь рублей. Как на них проживешь? Скорее коммунизм давайте, иначе я не смогу продолжать учебу.
Лозицкий зашатался и плюхнулся на сиденье, потому что был близок к обморочному состоянию.
– Вы же понимаете, товарищи… Ленин