Никон предлагает новые богослужебные книги. Художник АД. Кившенко
Обиженное духовенство хотело засудить Ванифатьева по статье Уложенной книги о хулении «соборной и апостольской церкви», за что полагалась смертная казнь. Впрочем, на духовного отца государя, по совместительству фактического первого министра, она не распространялась. К тому же для первого министра вполне естественно именно так отреагировать. Если же еще учесть, что патриарх Иерусалимский Паисий в Москве не только за единогласие выступал, но и за Богдана Хмельницкого слово замолвил, то нервный срыв отца Стефана нетрудно и понять, и простить…
Интересно, что о позиции Никона в те дни, по сути, ничего не известно. Особой активности он, похоже, не проявлял, пассивно поддерживая своих старших и более энергичных товарищей. Однако Новоспасский архимандрит явно задумывался о том, насколько церковная реформа Неронова и Ванифатьева целесообразна и вообще реальна в условиях России. Задумывался и приходил к выводам, сулившим мало утешительного его коллегам-реформаторам.
Глава 7. Переосмысление прежних взглядов
1 декабря 1648 года в Посольском приказе расспросили трех «черных попов» с Афонской горы – Петрония, Палладия и Сильвестра, которые предупредили царских дьяков о скором прибытии в Москву патриарха Иерусалимского Паисия. Впрочем, духовника царя Стефана Ванифатьева встревожило не это, а факт сопровождения греческого архипастыря от молдавских границ до городка Веницы (Винницы) неким полковником гетмана Хмельницкого, который из Винниц умчался куда-то один, оставив патриарха дожидаться своего возвращения. Протопоп сразу заподозрил неладное – попытку запорожцев через одного из вселенских патриархов убедить Алексея Михайловича ввязаться в войну с Польшей. Надежду на то, что едет самозванец, рассеял второй расспрос афонских старцев 19 декабря. Их описание («ростом… средним, в плечах широк») совпало с внешними данными того, кто ранее под сим именем посещал Москву.
Напомню: весной 1648-го Б. И. Морозов со дня на день ожидал с Украины курьера с просьбой о помощи от восставших запорожцев и казаков. После смерти короля Владислава IV у них не оставалось выбора, как обратиться за подмогой к России. И они обратились, но опоздали всего на две с половиной недели. Хмельницкий узнал о кончине монарха 3 июня в Белой Церкви (юго-западнее Киева), 8 июня принял решение искать союза с московским государем, а не с турецким султаном и в тот же день отправил в Москву гонца, который примчался в российскую столицу 19 июня. Ровно через неделю после отъезда Морозова в ссылку в Белозерский монастырь. На волне народного бунта правительство возглавили другие люди, и прежде всего Стефан Ванифатьев – убежденный противник любой войны, а с Польшей особенно. Почему? Потому что война – не лучшее время для осуществления церковной реформы