А вечером городок оживал.
На чугунных столбах зажигались большие фонари, мороженщицы бойко торговали сладостями. В это время вся отдыхающая публика неспешно выходила на единственную в городе мощёную улицу. Было слышно, как в старом парке оркестр играл романтичные композиции. Завязывались многообещающие знакомства, происходили романтичные истории – каждый отдыхал по мере возможности и старался не мешать другим делать то же самое.
В ту пору мне было десять лет. Мы с родителями нанимали комнату в большом доме, одна сторона которого выходила во двор, а другая – на улицу. Нам повезло больше, чем соседям: комната, которую мы занимали, находилась на втором этаже, из окна открывался чудесный вид на море. Каждый день поутру мы ходили купаться. День посвящался чтению, вечер – прогулкам по берегу.
На первом этаже дома жил старый доктор Лев Глебович, который приехал на отдых в полном одиночестве. Это был высокий полный господин, неизменно находившийся в хорошем настроении. Хотя он немало повидал на своём веку, большую часть своей трудной, но интересной жизни был верен двум страстям: одежде весьма старомодного, «благородного» покроя и шахматам. Не было ни одного человека в городе N, который сумел бы перещеголять доктора в умении со вкусом одеться. Долгое облачение на вечернюю прогулку он превращал в театр одного актёра со своими трагедиями и комедиями. Доктор тщательно подбирал костюм, затем, негромко насвистывая что-то из французской оперы, придирчиво проверял общий вид. Потом недовольно качал головой, почти полностью переодевался и отправлялся на прогулку в парк.
Однако эта страсть к красивой одежде не шла ни в какое сравнение с его увлечением шахматами. Доктор играл постоянно, долго и вдумчиво. За шахматной доской он проводил долгие часы в поездах, автомобилях и самолётах. Лев Глебович выписывал несколько шахматных журналов и часто с придыханием произносил в разговоре священные имена Алёхина и Капабланки.
В городе N он долго не мог найти vis-à-vis, страдал по этому поводу неимоверно, и в конце концов подошёл ко мне. Десятилетний поклонник мороженого и воздушных змеев был очень польщён его предложением. Я иногда играл в шахматы с отцом и потому имел некоторое представление об этой игре. Моё согласие весьма обрадовало Льва Глебовича, и мы начали сражения.
Потянулись долгие вечера, в течение которых мы сидели за шахматной доской во дворе. Иногда наши баталии затягивались до поздней ночи, однако родители этому не препятствовали, так как полагали, что игра в шахматы способствует развитию умственных способностей (хотя сегодня я думаю, что моё отсутствие просто позволяло им подольше побыть друг с другом). Разумеется, я всегда проигрывал Льву Глебовичу, но делал это с неизменным удовольствием, потому что находил, что проиграть такому взрослому