Как он ни надеялся, но путешествие в поезде, имеющем довольно странные для XXI века особенности, не обладало никаким ореолом святости. Богородица, явившись из-за облаков, не указывала ему путь, архангел Михаил не оберегал от козней злонравных чертей. Последние появились в поезде в виде компании молодых людей, в чьей речи напрочь отсутствовали причастные и деепричастные обороты. Поняв это, Филипп решил ретироваться в тамбур. Там он грустил в дуэте со стаканом холодного чая.
Через два дня он вышел на неопределённой станции где-то в глуби ветреных просторов Русского Севера. Тишина стояла вокруг него и держала руку на плече. Верхушки огромных сосен угрюмо прятались в облаках. Филипп глубоко вдохнул и направился прямо в лесную чащу. Ему казалось, что где-то близко должно быть море.
Море показалось через три дня. Голодный и злой Филипп почти равнодушно увидел его за медными стволами сосен. Оно было холодным и чертовски серым. Попытку искупаться возмущённый разум отверг без комментариев. И Филипп приступил к созданию временного жилища.
Оно не желало создаваться в течение нескольких часов: столбы палатки необъяснимым образом падали, топор с топорища улетал в неизвестном направлении, какие-то животные неодобрительно смотрели из-за кустов. В конце концов, жилище приняло вид нескольких еловых ветвей, прислоненных к стволу большого дерева.
По прошествии некоторого времени выяснилось, что пища, о которой Филипп думал в течение двух последних часов, ничем не могла ему помочь, поскольку пришла в совершенную негодность. А ведь там, в проклятой цивилизации, был магазинчик за углом, где при наличии денег можно было бы добыть что-то съестное. Что же оставалось делать Филиппу? Охотиться он не умел. Да и крупных животных он видел только в зоопарке. Даже убийство таракана стоило ему больших моральных затрат и часто происходило непредумышленным образом. Он начал размачивать макароны в воде и печь хлеб на костре. Но последний вскоре погас – почти все спички отсырели.
Ночью Филипп спал плохо. Ему казалось, что какие-то любопытные чудовища заглядывают в его жилище. Однажды он очень явственно услышал, что кто-то ходит вокруг шалаша, треща сухими ветвями.
Так прошла неделя.
…На месте стоянки Филиппа – лишь чёрные угли да разваливающийся шалаш. Вокруг тишина, возможная только в этих местах. Волны с громким шуршанием накатываются на холодные камни. Но где же Филипп? Он стоит на знакомой станции и с надеждой смотрит в сизую даль, откуда должна появиться грохочущая железными колёсами цивилизация.
Санкт-Петербург
Учёный
В ту пору я работала в древней церкви. Находилась она на краю города, на старинном кладбище. Нелегко было добираться до неё, но не легче было сидеть в церкви почти весь день в полном одиночестве. Не жаловали мой «музейный объект»