– Стоп, – скомандовал Сева. Мы опустили гроб на землю. Фу-у, наконец.
– Что, здесь? – Мало сказать, что я был удивлён, я просто ничего, вообще ничего не понимал.
– Да.
– Но это странно.
– Что – странно?
– Да всё! Почему, например, не на кладбище? На кладбище – это же так… ну везде… так люди делают. – Подобрать слова точно описывающие ситуацию мне было трудно, и трудно понятно почему.
– В этих местах так принято. Давай копать. До рассвета успеть надо.
Ну и объяснение, ничего себе! Как это «в этих местах так принято»? В каких это «местах»? Не, да ну их на хрен всех вместе с их долбанными правилами.
– Рассвета!? – чуть ли не крикнул я.
Разозлила меня эта ситуация, но копать я всё же начал. За полтора часа мы на пару с другом отрыли в податливой жирной земле могилку, неглубокую, метра на полтора. Сева сказал, что этого вполне хватит. Хватит так хватит. Опустили гроб (тоже помучились) и закопали. Натрудившись до седьмого пота, я на дрожащих ногах отправился обратно в дом, спать, а Сева около могилы задержался уж не знаю для чего, да мне и безразлично было.
Утром, после того как Марина Николаевна накормила меня сытным деревенским завтраком – жирные блины на закваске, сметана, в которой ложка стоит, яичница с салом, творог с мёдом, овощной салат с пахучим подслнечным маслом, – Сева попросил меня съездить в местный райцентр за продуктами на поминки. А пока я буду ездить, они дом приберут и людей позовут.
На обратной дороге из города, около парома, когда я остановился и ждал переправы, я опять встретил старушку, ту самую, которая меня мертвецом облагодетельствовала. А я-то и забыл про неё у Мышевых спросить – совсем из головы вылетело, – кто она такая; кто она им приходится. Старушка подошла к машине и, поздоровавшись, обратилась ко мне:
– Спаси тебя Христос. Не откажи мне, слабой немощной женщине, помоги ещё раз.
– Опять? Ну что у вас там опять приключилось?
– Пойдём, милок, сам увидишь.
От неприятного предчувствия у меня сердце захолонуло, сжало в паху. Отвела меня бабка за тот же пригорок, что и в прошлый раз, а там, в тенёчке, прямо в пыли… лежит тело, завёрнутое в саван. Приехали. Я присмотрелся и мне стало совсем худо: всё тело замотано в белые тряпки, а лицо открыто, и это лицо точь-в-точь как у того, которого мы ночью под тополями закопали.
– Вот видишь, несчастье-то какое приключилось, – стала объяснять бабка.
– С кем? – угрюмо спросил я.
– Вижу, что узнал ты покойника, но только это не он.
– Как это? – Что вообще за чушь она городит?
– Это его брат. Близнец. Такая у них, значит, судьба – помереть в один день. Один – утром, другой – поздно вечером. С теми, кто одинаков с лица, такое часто случается. Отвези ты его, бога ради, к брату.
– А почему без гроба?
– Так денег на гроб нет, касатик.
Я покивал головой, а сам отошёл в сторону, чтобы позвонить Севе, но телефон опять