Собравшиеся в храме адепты учения, копируя своего духовного пастыря, подняли руки вверх, вытянув их в направлении неба и хором произнесли: «Да! Время пришло! Хвала господу!» Мотт вместе со всеми, проговорив нараспев призыв, продолжил, а его паста стала раскачиваться в такт затаённого ритма его слов. Сейчас же из-за своеобразных портьер, которые украшали стены, вышли братья из охранного отдела: они несли в руках подносы с пластиковыми стаканчиками, до половины заполненных голубоватой жидкостью без запаха.
– Праведники приносят жертву богу и открывают дорогу Иисусу на землю. Мы праведники и мы первые увидим его во всём великолепии и силе. Он придёт и закончатся на земле все войны; исчезнут болезни; прекратиться боль; отступит смерть. Люди полюбят и станут братьями, братьями во Христе. Воссияет на небе звезда добра и справедливости. Царствие божье настанет на земле, откроются врата рая и произойдёт воссоединение. Помолимся богу и пригубим его благодати.
Преподобный Мотт поднял свой хрустальной кубок над головой, который так же, как и стаканчики рядовых адептов, заполняла до половины голубоватая жидкость. Потом он опустил голову и его губы зашевелились – он шептал молитву. Вместе со своим гуру и все остальные стали молиться – церковь заполнил шелест морского прибоя. Закончив молитву, Мотт осушил кубок в три глотка, то же самое сделали и все, без исключения, сектанты. Через минуту культисты заснули, но – увы – не для того, чтобы проснуться в раю.
Приехавший в среду, как он и договаривался с преподобным, Мануэль обнаружил пятьсот трупов, начавших на жаре нестерпимо смердеть. Пришлось вызывать чистильщиков. Трупы закопали, ценные вещи прибрали к рукам, а на теле преподобного психопата обнаружили, помимо ключей от сейфа, книгу – что-то среднее между Евангелием и дневником, написанное собственноручно Моттом. В этом дневнике тамплиеры прочли подробное жизнеописание секты с отметками ключевых событий в её жизни. Значительную часть дневника занимало описание так называемого крестового похода за откровением и философские размышления самого Мотта об их избранности богом, о знаке, о показывающем путь артефакте. Там же, между страниц дневника, лежала подробная карта с указанием места нахождения артефакта. Крест указывал на холм, растущий у озера, или, скорее, на само озеро: крест наползал перекладинами на воду, беря озеро в перекрестие. Больше никаких указаний о входе в пещеру на карте не значилось. И здесь преподобный перестраховался, не стал всё подробно расписывать, играл в секретность.
Мотт с тринадцатью своими игуменами сбежал из США, когда власти его стали доставать с налогами, и ФБР организовало круглосуточное наблюдение за ним и его учениками. В Мексике поначалу дела шли тоже не блестяще, так продолжалось до определённого «чудесного»