Рассказ Брана произвел на его товарищей должное впечатление. На него смотрели как на выходца с того света: и с сочувствием, и с опасением – не осталась ли на нем колдовская зараза. Общее мнение высказал самый старый из стражников – Фурт:
– Молчим об этом по гроб жизни. Узнает Брингильда, что ты ее видел, – конец тебе. Да и нам тоже.
Иоганна же приключение Брана просто потрясло, но по несколько другой причине, нежели остальных. Встреча со старухой основательно взбудоражила стражника, возбудив в нем одновременно и надежду на… На что, он и сам точно не знал, и в то же время мучительные сомнения: превратится ли эта надежда рано или поздно в уверенность или растает уже завтра утром? Все время, пока Бран говорил, Иоганн не сводил с него глаз: ему казалось, что устами Брана к нему обращается сама судьба и он понимает скрытый смысл ее слов.
«Два таких события в один день! И я еще сомневался, – думал Иоганн. – Значит, Брингильда – моя соломинка. Лучше ухватиться за отточенное лезвие меча, раз судьба так решила. А Бран… Что ж, я и сам выбрал бы, наверное, его». Иоганн поразился, как ясно и легко складывались в голове в единую цепь такие разные звенья: Брингильда, Королева, Повелитель и Бран. Им овладело странное ощущение предопределенности всех будущих событий, будто они уже теперь существуют и просто лежат где-то в небесной кладовой до положенного срока, по истечении которого всемогущая рука будет по очереди доставать их и заполнять ими назначенный день. Облегчение и радость наполнили его душу.
«Раз все предначертано, – продолжил он, – значит, я могу не бояться промаха или ошибки: что бы я ни решил – так и должно быть. Даже если все закончится плохо, я могу не терзаться, не рвать волосы на голове, не кусать локти, не биться головой в стену и не вспоминать с огорчением непрестанно один и тот же роковой миг, когда все решилось, и мне не страшно разъедающее изнутри чувство вины перед самим собой».
Между тем за столом продолжился шумный разговор. Громче всех звучал голос Грисуара, высокого, не столько здорового, сколько жирного детины, довольно наглого и грубого. Грисуар хвастался, как, стоя утром на посту у главных ворот замка, стянул с привозивших в замок продукты телег горшок коровьего масла и тут же сожрал его в свое удовольствие.
– Молодец, я бы тоже… того… съел бы чего-нибудь, – поддержал его Гридигат.
Разговор