Трудно было поверить, что среди этого огромного, нераздельного пространства, то, другое пространство, – пространство моего дома когда-то казалось мне таким незыблемым и завершенным с его камином, старинной мебелью и лимонным деревом в кадке.
Аэроплан набирал высоту.
Глядя вокруг, я грезил о чем-то, о чем сам пока не имел представления, но что несомненно было там, где за массивной, клепаной башкой капота, лежала в туманной дымке недостижимая линия горизонта.
«Наверное, счастливый человек должен быть этот Виктор Иваныч, если видит такое каждый день, – думал я. – И этот парень, которого не стало – он тоже, наверное, был счастливым. Интересно, что случилось с ним?»
Массивная ручка управления передо мною чуть шевелилась, словно дышала.
В зеркальце, установленном на срезе кабины, я видел бесстрастные глаза пилота за стеклами защитных очков.
– Ну, как? – спросил он.
Я поднял большой палец.
Аэроплан стал разворачиваться.
– А правда, что можно порулить? – Вспомнил я давешнее обещание Виктор Иваныча, и снова почувствовал холодок.
– Ну, попробуй, – буднично ответил он. – Держу ручку. Ноги ставь на педали.
Я сделал, как было велено.
Давай, – сказал Виктор Иваныч. – Только без резких движений, смотри!
– Понял, – ответил я, растерявшись от неожиданности и той простоты, с которой все произошло.
– Отдал управление, – сказал Виктор Иваныч, и в зеркальце я увидел его широкие ладони.
Я замер с ручкой в руках, и самолет действительно летел какое-то время, пока не стал крениться и опускать нос. Растерявшись окончательно, я дернул ручкой и наугад двинул педаль; аэроплан резко накренился в другую сторону, взбрыкнул и повел капотом. Воздушный поток возмущенно вскипел за бортом и упруго толкнул аэроплан в дюралевый бок.
– Тише, тише! – раздалось в шлемофоне. – Не суетись! Он сам летит, ты только подправляй.
Горизонт никуда не манил больше. Теперь это была просто линия, под которой елозила непослушная башка капота, норовя то запрокинуться, то завалиться, то скользнуть в сторону.
Самолет не давался мне. Я не замечал, что спина взмокла, что плечи ноют от напряжения и пальцы до белых костяшек сжимают ручку. Я потерял счет времени, не очень хорошо запомнил посадку и выбрался из кабины мрачнее тучи.
– Чего такой невеселый? – спросил пилот. – Не понравилось?
– Да нет…, – ответил я, – понравилось…
– А неплохо у тебя получилось для первого раза, – понял Виктор Иваныч.
Я криво улыбнулся и сошел на землю.
«Дежурные комплименты, уж это точно. Лучше бы он меня обругал…».
Виктор же Иванович, казалось, уже забыл обо мне. Он помахал рукой девушке и крикнул: «Агата! Ну, кто там следующий?»
Мне было стыдно