В этот момент все, что было мне дорого, возникло перед мысленным взором чрезвычайно отчетливо: мой дом, клены, хрустальная сова… Неужели этого никогда не будет? Неужели – и это самое непостижимое – не будет меня? Неужели меня… такого… который… сова… клены… дом… Утилизируют?
Я растерянно огляделся.
Броситься на дорогу. Остановить первую встречную машину… добраться до полицейского участка… нас спасут…
– Агата, милая… нас спасут…!
– Не спасут, – набатом гудело в голове.
– Не спасут, – шептала река.
– Не спасут, – доносилось из прибрежных кустов. – Не по воздуху же вы улетите…
– Послушай, —сказала Агата и взяла меня за локоть, – нам конец. Но если это неизбежно… зачем ждать?
Я уставился на нее белыми от ужаса глазами.
Гроза приближалась. Уже веяло свежестью и раскаты грома мягко перекатывались где-то за Михайловкой.
– Спастись нельзя, – говорила Агата, – но мы могли бы попробовать.
– Что?! – воскликнул я и тоже схватил ее за локоть.
– Улететь.
– Улететь?!
– Если и есть шанс, – отвечала Агата, – то это он. – И, видя мое недоумение, пояснила: «Самой мне не справиться. У меня паталогический страх взлетов. Как пассажир я еще могу, но самостоятельно…
– Но я ведь ни разу не взлетал сам! – Отчаянно шептал я. – Никогда!
– И что же?! – ее лицо оказалось прямо перед моим лицом. – Что? Ждать, пока нас уберут? Или все-же попытаться? Даже если мы разобьемся…
Я дрожал. Я задыхался.
– Ну пойми же, – говорила Агата с отчаянием и надеждой. – У нас мало времени. Сейчас Цыган и Аркаша напились и спят. Нас охраняют только бомжи. Они не сунутся к аэроплану. Но если мы упустим момент, все будет кончено. Для нас обоих! Понимаешь?
Она схватила второй мой локоть и заглянула в глаза: «Я знаю, как его завести. Я буду тебе подсказывать. И мы…»
В кустах раздался шорох.
Я замер.
Шорох повторился.
«Бомжи, – мелькнуло в голове. – Удавка… граната… нож… Они все слышали. Нам конец…»
Кровь отхлынула от лица.
– Беги, Йорик!!!
Ветер бил в лицо. Огни мелькали. Деревья проносились мимо. И только луна оставалась неподвижной; глядела безучастными глазами в мои обезумившие, застывшие глаза.
В моей руке была нежная, прохладная ладошка Агаты. Легкая ее фигурка, не касаясь земли, летела рядом. Волосы развевались.
Сердце стучало все быстрее; удары его сливались в низкий, рокочущий гул. Потом ладошка стала тяжелой, неповоротливой. Где-то за спиной забрезжил свет. Луна исчезла, и тугой ветер потек, раздув ночь окончательно.
Я очнулся и посмотрел кругом.
Вместо ладошки Агаты в моей руке была тяжелая ручка управления.