– Он дает о себе знать?
– Постоянно чувствую его.
– Только… – Илья замолчал.
И Беата догадалась, о чем он теперь думает. Попыталась успокоить:
– Все будет хорошо. Поправишься…
– Хорошо, но без меня, – ответил удрученно.
– Ты мне не веришь?
– Не надо об этом. Я хочу, чтобы наш сын был счастлив.
– Он будет счастлив, если ты…
Она не договорила, потому что Илья, догадавшись, что интересует ее, сказал:
– Не волнуйся, дорогая. Завещание написано, Ничего тебе не сказал только потому, что брат дал четное слово познакомить тебя с ним. А брату я верю.
У Беаты отлегло на душе.
– Но хотелось бы попросить тебя, – Острожский внимательно посмотрел на нее.
– О чем?
– Дай слово, что ты не перетянешь сына в свою веру.
Понимая, что нельзя у постели умирающего плохо думать о нем, она все же не удержалась, появилась злорадная мысль: «Опять за свое! Одной ногой уже в могиле, а каким был, таким и остался!» И попыталась уговорить его:
– А разве мы не одной веры?
– Не понял. Я – православный, ты – католичка.
– Но ведь мы оба – христиане.
Казалось, этим аргументом Беата должна убедить его. Но он даже заерзал на кровати, откуда и силы взялись:
– Православный я!
– Успокойся. Я ничего против этого не имею.
– Но ты так и не ответила.
Беата задумалась. Ей очень не хотелось утвердительно отвечать на то, о чем просил Илья. Но она боялась, что, если не даст такого слова, он может потребовать у брата завещание и переписать его. Конечно, при этом сына не обделит, но может урезать ее права. А этого княжне меньше всего хотелось, потому что желала быть полноправной хозяйкой в Остроге.
– Ты согласна исполнить мою просьбу? – князь настоятельно требовал ответа.
И Беата все же решилась:
– Богом клянусь: не стану принуждать нашего сына быть католиком! – как ни тяжело ей было принимать такое решение, но произнесла она это на одном дыхании.
– Я от тебя иного и не ожидал, – глаза Ильи повеселели.
Он не заметил (или не хотел замечать), что, увидев его радость, Беату передернуло. Зато почувствовал, насколько изменилась она. Покидая его, не пообещала, как всегда, быстрого выздоровления, а только сказала:
– Отдыхай.
Но ему уже было все равно. Не успела закрыть за собой дверь, как Илья погрузился в забытье. Прошло несколько дней, и он, так и не придя в себя, спокойно и с чистой совестью отошел в мир иной.
Первые дни после смерти мужа Беата была сама не своя. Настолько глубоко переживала его преждевременную кончину, что хорошо знавшие ее начали опасаться, хотя бы не сошла с ума.
Беата и в самом деле словно помешалась. Никого не замечала вокруг, ни с кем не хотела разговаривать, а только ежедневно, уединившись, молилась, прося у Бога для себя и ребенка, который вскоре должен родиться, большей благосклонности. Ей хотелось, чтобы сын стал достойным преемником своего отца, а главное, чтобы,