Конечно, Илья никогда той обуви не видел, но теперь, рассматривая изящную туфельку на ноге у Беаты, был уверен, что она куда лучше той, которая в свое время свела с ума короля.
– Я ничего подобного никогда не видел! – Илья взирал на возлюбленную с еще большим восхищением. Чувствовалось, что если бы это происходило в другом месте, он, не задумываясь, снял бы туфельку с ноги Беаты и поспешил до краев наполнить ее игристым вином. А потом, делая глоток за глотком, наслаждался бы, получая еще большее удовольствие от того, что этот живительный сосуд, благодаря которому он ощущает безмерную радость, не что иное, как обувь самого близкого ему человека.
– Пойдем же, милый, ко мне, – Беата повлекла его за собой, и он так же быстро, как и она, начал преодолевать ступеньку за ступенькой, спотыкаясь при этом и непринужденно, по-детски смеясь.
Когда поднялись на второй этаж, Беата, порывисто дыша – было заметно, что княжне трудно совладать с чувствами, переполнявшими ее, указала на одну из дверей:
– Сюда…
Илья, как в полусне, шагнул в комнату. Затем услышал, как Беата быстро повернула ключ в замке.
Он увидел высокую и широкую кровать, стоявшую едва не посередине комнаты, от этого показавшуюся огромной.
А еще услышал мольбу Беаты. Даже не мольбу, а шепот, прерывающийся учащенным дыханием:
– Я люблю тебя, милый… Только тебя одного.
Илья слабо помнил, как подхватил ее на руки и понес к кровати. Не отдавая себе отчета, стал быстро и неумело срывать с княжны одежду. Видя это, она тихо попросила:
– Не надо, я сама. Я сама…
Он уже не слышал ее голоса, как, видимо, и Беата не слышала его горячих признаний в любви.
Обоим было не до этого.
Они говорили интуитивно, выражая то, что давно требовало выхода, а сами всецело были поглощены своим чувством и словно плыли в невесомости, на волнах которой было так приятно, что хотелось, чтобы это продолжалось вечно.
И, утомленные, после легли рядом друг с другом. На смену легкости пришло осознание, что свершилось нечто особо важное для обоих, теперь они уже не те, какими были до этого. Познали то, чего были лишены. Прикоснулись к самой загадочной тайне бытия, и от этого прикосновения внутри что-то перевернулось.
Илья, увидев в глазах Беаты слезы, очень удивился.
– Ты плачешь?
– От счастья, любимый.
Беата крепко прижалась к нему, он почувствовал, как тревожно стучит, будто у пойманной птицы, ее сердце.
– И я счастлив, – ответил князь. – Счастлив, что ты моя…
Свадьбу назначили на 3 февраля 1539 года.
Стоял морозный день, но в помещении было так натоплено, что стало даже жарко. Собрались сотни приглашенных. Было даже несколько тесновато. Но на это никто не обращал внимания. Каждый старался сказать жениху и невесте самые лучшие, самые теплые слова. Все преподносили дорогие подарки. И в этом стремились превзойти друг друга.
Костелецкая, внезапно помолодевшая, была счастлива