– А это кто дубасит? Бывший муж?
– Мы все понемногу.
Следователь посмотрел на тонкую и хрупкую девичью фигурку и первый раз улыбнулся.
– Вот тут он спит, – она показала на матрас, стоящий в углу комнаты и накрытый голубым покрывалом.
Даша прошла в глубь комнаты к окну. Сверху были видны два соседних участка и проход в лес.
– Да, не рижское взморье, уныло у вас тут как-то, – следователь поправил очки.
– Ну, соседи справа приезжают редко, раза два за лето, вот у них все и заросло. А левые – старики умерли, а парень, он пьет как собака, и сдавал тут прошлым летом дом хачам.
Забора не было и трудно было сказать с уверенностью, где проходили границы. На участке слева возвышались по меньшей мере три кучи мусора, не считая то тут то там валяющихся старых мягких кресел, полусгнивших деревянных столов. Белое пластиковое кресло с одной ножкой, газовая плита послевоенного образца, два холодильника, и большой дырявый диван – вносили элемент исторической музейности в эту выставку хлама под открытым небом.
– У вас всегда все так было запущено? И кто занимался вообще участком?
– Шевчук весной копал. Немного. Картошку сажал. Чеснок и лук зеленый. Как бабушка умерла пять лет назад, так все и накрылось, и клубника, и вообще.
– А участок чей?
– Ничей. Земля и вода принадлежат только небу.
Даша отвернулась от окна и посмотрела на молодого, невысокого и хлипкого следователя. Он разглядывал качающиеся верхушки сосен.
– Да ну?!!! Поэтому люди и убивают друг друга за все это? Может вы не знаете истории?
– А вы знаете! – она фыркнула. – Настоящей истории не знает никто. Как можно знать настоящие причины того, что было тысячи лет назад?
– Я закончил юридический факультет МГУ. Мы изучали.
– А моя сестра просто разговаривала. И знает пять языков как русский.
– Хорошо, давайте закончим осмотр дома. Кстати, меня зовут Сергей Леонидович.
Сергей Леонидович отвернулся, наконец, от окна и пошел в соседнюю комнату. Дашина комната была чуть-чуть меньше танцевального зала и темнее. Тут было совсем пусто. Матрас на ножках с грудой одеял, кресло-качалка, и кресло-кровать. Все тут было в беспорядке. На креслах валялись вещи, брюки и куртки. Книги и журналы были не только на тумбочке, но и на полу и ковре. Смешные фигурки из киндер-сюрпризов попадались прямо под ногами, хотя место им было отведено на подоконнике. Лишь большие репродукции картин Дали вносили ноту порядка и органности в детский кавардак.
– А чашка чья? Это вы пили чай? – Потапенко показал на опрокинутую чашку на тумбе.
– Да не знаю я! Я ничего не знаю, – Дарья заплакала.
– Ну, хорошо. Хорошо, успокойтесь. Я это и без вас выясню. Идите к машинам, вас отвезут домой.
– Ну что тут, ребята? Хоть что-нибудь можно сказать? – Потапенко нацелил свои очки на место возлежания