Готовясь к жизни в большом незнакомом мире, Элла попросила добрую Майю Исааковну принести ей карту Москвы. Эту карту она заучивала наизусть, прокладывала по ней маршруты и, закрыв глаза, повторяла, мимо чего ей пришлось бы пройти, куда свернуть, вздумай она отправиться пешком, например, от метро «Сокол» в Сокольники.
– Иди в «Лумумбу», – посоветовала ей Майя Исааковна. – Это для иностранцев, но тебя возьмут. Там общежитие большое, все приезжие. И тебе там будет все-таки полегче. И вступительных экзаменов нет. А не возьмут – поступишь еще куда-нибудь. В библиотечный, например. Самое милое дело.
Глава 3
Она обманула детдом на целый год: ей было всего семнадцать, когда ее взяли в «Лумумбу». Она не чаяла, что возьмут, но ее взяли. Правда, подоплеку своей удачи она поняла несколько позже. А пока у нее приняли документы, дали место в общежитии… Элла выбрала филологический факультет.
Она впервые оказалась не в огромной общей спальне, а в комнате на четырех человек. Иностранных студентов селили так, чтобы они могли общаться друг с другом только по-русски. Поэтому в соседках у Эллы оказались вьетнамка Суан Мин, кубинка Ампаро Муньес и немка из ГДР Карола Зигель. Им повезло: Элла помогала им готовить задания по русскому. Сама она на подготовительном отделении усиленно занималась английским: именно английский, а не французский оказался самым главным языком в мире.
У Эллы обнаружился настоящий талант к языкам. Через полгода она уже свободно болтала по-английски и читала книжки. Французский тоже не забывала: в университете была прекрасная библиотека, не то что у нее в детдоме. Здесь она прочла основные произведения своего любимого Мопассана: «Жизнь», «Милый друг», «Пьер и Жан»… И рассказы, великое множество рассказов. У нее появился еще один любимый писатель – Диккенс, певец заброшенных детей. Она жалела, что не узнала его раньше, но в детдомовской библиотеке почему-то был только один роман Диккенса, поздний и нехарактерный для него: «Большие ожидания». Здесь же она прочла все: «Домби и сын», «Давида Копперфильда», «Крошку Доррит», «Холодный дом» и, уж конечно, «Оливера Твиста». Ей не понравились только «Записки Пиквикского клуба», но тут все дело было в переводе. Много позднее, прочитав роман в подлиннике, Элла поняла, как была не права.
В институте Элла продолжала учиться как в школе: она все еще рыла свой подкоп. Но перед ней встала проблема дополнительного заработка. Прожить на стипендию было физически невозможно, а кругом столько соблазнов! Иностранные студенты привозили на продажу одежду, обувь, книги, магнитофонные кассеты и даже сами магнитофоны – не такие, как древняя «Яуза» у нее в детдоме, а небольшие, компактные, со встроенным радиоприемником. И приемники эти были с не зажатыми частотами, по ним можно было ловить Би-би-си, «Голос Америки», «Немецкую волну»… Можно было слушать «Битлз», которых