– И гуляли. И Аня в гости к ней приходила. И Нина к ней тоже в гости ходила.
– Часто?
– Часто! Чуть ли не каждый день! А почему вы говорили дружила? Вы что, думаете…
– Ничего я не думаю – буркнул Пшеницын, – а парень у нее был?
– Какой парень, она ведь еще школьница!
– Не знаете вы нынешних школьниц, – сказал сквозь зубы Пшеницын, думая о своем.
– Нет, парня у нее не было. Я в этом уверена.
«Как же, уверена она. Сидит, небось, уткнувшись с утра до вечера в телевизор и света белого не видит, не то, чтобы увидеть, что рядом с ней с человеком творится».
– А на трассу она не ходила?
– Зачем ей на трассу ходить?
– Не знаю, может, продавать что-нибудь?
Старуха посмотрела на него сердито.
– Павлик, ты на что намекаешь?
– Ни на что я не намекаю. Просто выясняю, что да как.
– А ты не выясняй, а иди девочку мою ищи.
– Пойду, куда ж я денусь.
Только зря время потерял. Хотя нет, не зря. Нужно поговорить с Трубниковой, может, она что-нибудь знает. Пшеницын посмотрел на свои «Командирские» часы, вышел из синего домика на берегу реки и направился к школе.
Через несколько минут после того, как он ушел от Шаровой, в ее дверь позвонили. Шарова открыла дверь. На пороге стоял Лупоглазый.
Глава 8
Павлик Пшеницын вошел в школу. Это было длинное трехэтажное здание напротив районной администрации. Сколько же лет он здесь не был? Со дня выпускного – ни разу. Он сразу учуял знакомый запах – смесь запахов краски, чистящих средств, пота, бумаги и чего-то еще. Как и не было этих пяти лет. Павлик снова почувствовал себя школьником, который опоздал на урок.
Внизу, в холле, висело расписание, а напротив стояла скамейка и на ней сидел дежурный. Его задачей было подавать звонки, нажимая на кнопку на стене. Дежурным был бледный подросток, читавший книгу Германа Гессе «Под колесами».
Пшеницын подошел к расписанию, несколько секунд тупо смотрел на него, потом поднялся по лестнице на второй этаж. В школе было две лестницы. Одна была рядом со входом, вторая – в другом конце здания. В школе было нелепое правило, по которому по лестнице рядом с дверью можно было только спускаться, а по дальней лестнице – только подниматься. За соблюдением этого правила на переменах следили дежурные в повязках, стоявшие на каждой лестничной площадке.
Пшеницына и его одноклассников дико бесило это правило. Они то и дело шли на прорыв, стараясь спуститься по лестнице для подъема или подняться по лестнице для спуска. Особенно им это нравилось, когда дежурными были девочки из старших классов. В процессе прорыва всегда можно было дать волю рукам, причем девчонкам это, кажется, тоже нравилось.
Поднявшись на второй этаж, Павлик постучался в дверь и вошел в учительскую. Когда-то этот кабинет вызывал у него священный трепет. А теперь он видел, что это просто небольшая комната с двумя столами,