– Ты кто, – сказал Шаврин. Пшеницын подошел к нему и толкнул его в плечо.
– Пошел, давай, – сказал он.
– Сам пошел! – заорал Шаврин и взмахнул рукой. Пшеницын увидел в его руке большой кухонный нож. Он легко перехватил руку с ножом, пару раз стукнул ее о дверной косяк, пальцы Шаврина разжались, нож упал и воткнулся прямо в босую ногу Шаврина. Шаврин заорал, оттолкнул Пшеницына и кинулся к окну.
– Стоять! – крикнул Пшеницын, но Шаврин с разбега нырнул в окно. Стекло с грохотом разлетелось и Шаврин застрял в окне. Его передняя часть туловища оказалась на улице, а ноги остались в комнате.
– Замечательно, – сказал Пшеницын, – просто замечательно.
Пшеницын отвез истекающего кровью Шаврина в районную больницу, а сам поехал в райотдел. Райотдел размещался в большом трехэтажном кирпичном здании на берегу реки. Рядом стоял небольшой деревянный домик – здесь размещался райотдел до восемьдесят шестого года. Говорят, что это было первое здание, построенное в Шиченге в 1936-м году, когда район отделили от Архангельской области и сделали самостоятельной административной единицей. Здание это было примечательно тем, что в конце семидесятых из него сбежали трое заключенных, отбывавших 15 суток. Они ухитрились прорыть тоннель до реки. Конечно, их сразу поймали и добавили всем по два года за побег. И после этого решили построить новое здание, со стальными решетками на окнах и бетонными полами. Отсюда так просто не сбежишь.
– Тебя Соловьев искал, – сказал Пшеницыну дежурный на входе.
– Он еще у себя?
– Вроде да.
Пшеницын поднялся на второй этаж и, пройдя через пустую приемную, вошел в кабинет начальника райотдела Геннадия Сергеевича Соловьева. Кабинет был просторный, в три окна, выходивших на площадь перед универмагом.
– Разрешите?
Соловьев сидел за столом и читал какое-то письмо. Когда вошел Пшеницын, он бросил на него короткий взгляд, неопределенно махнул ему рукой и вернулся к письму.
Пшеницын встал у двери.
– Присядь, не маячь – сказал Соловьев. Пшеницын сел на стул у окна.
Полковник Соловьев был седой, как лунь, хотя ему было совсем немного за пятьдесят. На первый взгляд это был очень спокойный, тихий и осторожный человек. Но это впечатление было обманчивым. Пшеницын знал, что полковник умеет быть разным, и бывают у него настроения, в которые лучше держаться от него подальше. Сейчас было именно такое настроение.
Соловьев дочитал бумагу и отложил ее в сторону.
– Что там на Подгорной случилось? – спросил он, не глядя на Пшеницына. Он смотрел прямо перед собой, погруженный в свои мысли.
– Значит, что там случилось. Докладываю, – начал Пшеницын, – Валерий Шаврин, неработающий, тридцать шесть лет, вместе со своей женой Любовью, возраст