Давай, говори быстрее. Здесь невыносимо.
– Респект, – протянув к нему ладонь, сообщил Олег. – Поздравляю. Самое сложное – перестать скрывать содержимое сердца от себя самого.
В голове закопошилось настороженное недоумение.
Нет. Он явно не собирался пояснять, чего его «лихорадит». О чём он?
– Доброе утро, страна, – немедленно вклинился Судья. – Поздравлять тебя этой зимой можно только с одним. Скорее всего, он о Вере. Такие новости путешествуют быстро. Ему мог сказать кто-то из её общаги. Прячетесь-то вы только от соседок по комнате.
– О чёрт! – пробормотал Адвокат, кусая губу. – Стоило лучше скрываться!
Стоило скрываться лучше, твою мать.
Мысли понеслись сквозь голову со скоростью подбитых истребителей, которым только одна дорога – к земле. Если Петренко теперь знает о Вере, нет логичных причин не видеться с ней в его присутствии. Но это отчего-то было… страшно.
А ну как они по-прежнему читают одинаковые книги?
А в присутствии Варламова? Едва Вера окажется рядом, Артур захочет прояснить эту нелогичность: пари вроде было отменено по причине того, что «царевич нихрена не делал», а трофей был тут как тут.
Ладони взмокли и зачесались; по нервам пробежал холодок.
Почему ты не подумал об этом заранее?
Нет, стоп; нет. Спокойно. Вряд ли Варламов захочет что-то прояснять.
Тогда ему придётся раскошеливаться на двести пятьдесят долларов.
Машинально пожав петренковскую руку, Свят прочистил горло и выдавил улыбку. Он был уверен, что провинциальный рентген заметит: улыбка именно выдавлена.
Но нет.
Петренко, казалось, сильнее заботило то, чтобы скрыть натянутость улыбки своей.
Или мне это привиделось?
– Бывает же, – задумчиво добавил Олег. – Начал за упокой, закончил за здравие.
Кивнув, Свят сжал зубы и молча хлопнул его по плечу; трепаться о Вере не хотелось.
Было досадно проронить в беседе о ней даже половину лишнего слова.
– Ты параноик, – сварливо припечатал Прокурор. – Никакой «беседы о ней» не было и в помине. Он даже имени её не назвал.
Он назвал. Только не буквами и не вслух.
– Ты где на выходных? – поинтересовался Олег, повернув к нужному кабинету.
– Сам как думаешь? – раздражённо уронил Елисеенко.
Узел в голове вроде бы расслаблялся – но не быстро и не очень.
Чего он выпытывает?
– Риторический вопрос, – усмехнулся Олег; открыв дверь, он пропустил Елисеенко вперёд. – Стоп, ты же у нас славянофил. И вдруг февральские четырнадцатихатки?
Группа мерно гудела, обратив на прибывших ровно один процент внимания.
– Это будут просто обычные выходные, – буркнул Свят.
Прошагав к парте, за которой сидел Варламов, он хмуро хлопнул по артурской руке.
Ещё, твою мать, один.
Варламов уже две недели выглядел кислее незрелой клюквы и явно полагал, что царевич Елисей ловко обвёл его вокруг пальца: и проиграл,