Отец едва не угодил в тюрьму, но доказать его вину не удалось. Скорее всего, он и не был виноват – мама оступилась сама, поскользнувшись на какой-то Никиной игрушке… Ужасно.
Долгих двенадцать лет отец прожил вдовцом, выбираясь из этой боли и тоски, окунувшись в работу и интенсивно занимаясь карьерой. А четыре года назад, став уже известным на всю страну пластическим хирургом, неожиданно обзавёлся новой женой Яной, довольно молодой, довольно стройной, в меру симпатичной и исключительно жадной, ибо, по моему мнению, только жадность может заставить женщину выйти замуж за человека с таким тяжёлым характером и настолько старше себя. Впрочем, избирательное зрение отца замечало только первые три качества молодой супруги.
В течение двенадцати лет его вдовства мы, дети, получали всё что душе угодно, кроме отцовской любви. Он обладал приличным состоянием, доставшимся от родителей (к сожалению, дедушка и бабушка утонули в ненастный день на яхте, когда я ещё даже не родилась), но мы росли как сорная трава. После трагической гибели нашей матери отец потерял к нам всякий интерес, переложив заботы о нас на няню Раису Тимофеевну. Казалось бы, в такой ситуации мы, девочки, должны были крепко сдружиться, однако для этого мы были слишком разными – и по возрасту, и по интересам. Чем дальше, тем сильнее проявлялась наша разрозненность и разобщённость. Мы могли неделями не видеть друг друга, живя в одном особняке.
Антонии, самой старшей из нас, удалось избежать искушений юности. Она отчаянно мечтала вырваться из бездушного отчего дома и, сжав зубы, постоянно корпела над учебниками. Миновали соблазны и тихоню Иву, которая всё свободное время читала, нацепив на нос очки. Впрочем, в силу возраста (нас разделяет только год) Ива частенько становилась поверенной в моих похождениях и любовных приключениях. Она слушала меня как сказочницу Шехерезаду, широко распахнув близорукие серые глаза. В те годы, лет семь или восемь назад, она искренне восхищалась мной или, наоборот, переживала и давала вполне разумные советы. Увы, рассудительность и благоразумие сестры были мне несвойственны, моя рисковая натура требовала новых авантюр, и я продолжала снова и снова влипать в неприятные истории.
Глупышка же Ника с головой погрузилась в мистику. Вместо учёбы она вечно творила какие-то пентакли, затем настала пора увлечения хиромантией, и самая младшая сестрица таскалась хвостом за всеми, предлагая погадать на ладони. Но Ника хотя бы не позорила семью, её наивные предсказания не распространялись за пределы дома, а вот меня шатало нехило: рокеры, мотоциклы, ночные клубы с сигаретами и алкоголем, а в этих клубах – мои дурацкие пьяные выходки, эротические танцы на столе и драки парней из-за моей персоны. В общем, я оказалась самым неблагонадёжным отпрыском профессора Филиппа Веденеева.
Наконец отец спохватился, что своим асоциальным поведением я могу всерьёз испортить ему репутацию, и вовремя выдернул меня из засасывающего омута греховных страстей. Сейчас я вполне благопристойная особа, в порочащих связях не замеченная. Ха!.. Впрочем, как все мы, сёстры Веденеевы.
Вторично