– Дорогая, сказал он с улыбкой. Дорогая!
«Ты не знаешь, что я умру, как только это кончится», – подумала она. Ей было даже немного жаль его. Для него все было так легко, все было удовольствием, это высокое, любимое существо не знало и не понимало трудностей. Оркестр умолк. Никогда больше… никогда больше. Никогда больше не танцевать с тобой. Никогда больше не видеть тебя. Ее горло болело от невыплаканных слез. Франк взял ее под локоть и повел из залы. Она старалась идти прямо, чтобы он не заметил, как у нее кружится голова. Никогда в жизни она не чувствовала себя более защищенной, чем тогда, когда Франк брал ее под локоть и направлял ее путь. Однажды она сказала ему об этом, и он посмеялся над нею. Он сказал, что каждый американский уличный мальчишка учится этому еще в школе.
На террасе было прохладнее, дурнота уменьшилась, и она стала чувствовать себя гораздо увереннее. Франк говорил о Южной Каролине и охоте на диких уток. Это звучало замечательно чужестранно и романтично. Она заново, с восхищенным удивлением, почувствовала, из какого далека явился этот человек для того, чтобы перевернуть всю ее жизнь, наполнить ее счастьем и затем покинуть ее. Несколько человек присоединилось к ним, в то время, как она считала мчавшиеся секунды, приближавшие тот момент, когда Франк должен был быть отторгнут от нее. Разговор был мешаниной иностранных имен, мест и кораблей. В этом разговоре заключался весь широкий мир, и Франк небрежно, по-домашнему относился к нему. Она стояла рядом с ним и считала секунды.
– Пойдем на нашу теннисную площадку, – сказал он.
– Когда идет ваш поезд? – спросила она и прибавила: Надеюсь, ваша поездка будет удачна.
Ведь не могла же она сказать: «Я люблю вас». К несчастью она жила в эпоху, когда не принято было прямо говорить подобные вещи. Теннисная площадка была пуста и ярко освещена. Они стояли на ней, как на сцене, на виду у всех людей там, на террасе. Ее охватило жгучее желание остаться наедине с Франком, где-нибудь в темноте и тишине. Казалось, что он почувствовал ее желание, так как повел ее на берег озера. Там было совсем темно, и запоздалые купальщики плавали где-то в воде. Эвелина знала, что Франк поцелует ее и ждала этого в нетерпении и страхе. Он дважды уже поцеловал ее, один раз в такси, другой раз в загородном доме Марианны, и оба раза это оказало на нее потрясающее действие. Эти поцелуи вызывали болезненное превращение от них становишься диким, беззащитным и изменившимся существом, почти как во время родов. Эвелина не много знала о том, что называлось любовью. Она никогда не верила в то, что существует та любовь, о которой так много говорят. Она читала в газетах о преступлениях, совершенных из-за любви, она знала, что ее муж приговаривает к наказанию людей, которые из-за любви пошли на убийство. Книги, пьесы, оперы, все они были построены на любовных делах. Эвелина с легкой, полупрезрительной, полу удивлённой улыбкой