– Ты видела про близнецов?
– Сложно было не увидеть, они по всем каналам и в лентах новостей были. Теперь вот маньяка ищут.
Я молча киваю и выхожу из машины.
– Ты и вправду послушайся Иру, хорошо? – Димка выглядывает из окна. – Просто если она утонула…
«Тело с силой протянуло через первую, крупную решетку водозабора, и его фрагменты застряли уже в трубе. Во всем Владивостоке было отключено водоснабжение, пока специальные службы извлекали части трупа из системы. Еще раз напоминаем: купание в городском водохранилище…»
– Строго запрещено, – я запрокидываю голову и выливаю в глотку последние сто пятьдесят грамм коньяка. Больше спиртного в доме не осталось.
На шоколадной фабрике зерна очищают и обжаривают во вращающихся барабанах при температуре 120—140° С. Правильное и равномерное обжаривание окончательно формирует вкус шоколада.
После этого ставшие хрупкими зерна дробят в особой машине, которая сортирует крошку по размеру частиц, пропуская через систему сит, заодно удаляя оставшиеся фрагменты кожуры.
Владивосток стоит – если улицы некоторых городов не готовы к зиме, то наш не готов просто к любому времени года. Узкие извилистые улочки, постоянные мелкие аварии и бесконечные пробки. Я оставляю машину где-то за километр от бара и бреду пешком, подняв воротник пальто. От промозглого ветра и мороси это не спасает. Впрочем, не спасли бы ни зонт, ни шапка – ветер с Тихого океана пробирает до костей через самые понтовые шубы и крутые пуховики, купленные в специальных спортивных магазинах. Непродуваемая мембрана, гортекс… Тьфу. Только не для прибрежного города, я вас умоляю.
Ребята уже на месте. Несмотря на то, что они уже успели согреться, сидят нахохленные и хмурые. Окно залеплено мокрыми желто-бурыми листьями. Бармен включил радио – передают, что в двух десятках километров от берега затонул нефтяной танкер. Рассказывают про умирающих птиц со слипшимися перьями. Про тюленей и дельфинов, которых выбрасывает на берег.
– Тюлени, – Ира морщится, как будто собирается заплакать. Кутается в серую шаль, кусает губы. Смотрит на нас так, как будто это мы подплыли ночью к танкеру и продырявили обшивку.
– Все там будем, – говорю я и заказываю ирландский кофе.
– Скучно, – Дима откидывается на спинку стула и пялится в потолок. – На работу устроиться, что ли?
Валера встает и аплодирует:
– Где же небо, падающее на землю? Ты, часом, время года не перепутал?
– Ничего я не перепутал, – голос у Димки сухой и бесцветный, как зимняя трава под снегом. – Кто же знал, что мы такие быстрые. За лето все успели. А сейчас, как раз, когда нужно веселье…
Он, не прощаясь, отодвигает стул, встает и молча идет к выходу.
Ира провожает его сухими глазами.
– Давай