– Мадемуазель Дюрбах, господин статский советник… Прощу прощения за вторжение. Там, наверху… – Он умолк и выразительно ткнул пальцем в потолок.
– Аркадий Иванович, да что с вами? – Гувернантка подбежала к подоконнику, налила из стоящего на нем графина воды в стакан и подала управляющему. – Выпейте скорее!
– Там… – Аркадий Иванович, стуча зубами о край стакана, опять ткнул пальцем в потолок. – Ангелина Петровна убита. Вся комната кровью забрызгана!
Фани ахнула.
Статский советник пулей вылетел из кабинета. Аркадий Иванович помчался за ним.
Лагунов на бегу спрашивал:
– В какой комнате проживает Ангелина Петровна?
– На втором этаже, направо от лестницы первая дверь.
– Дети в доме?
– Нет, они на прогулке с няней.
– Это хорошо. Детей не пускайте, отправьте к ним мадемуазель Дюрбах. Позовите городового и сообщите в полицейское управление. Я пока осмотрю место происшествия.
Лагунов достал из кобуры пистолет, взвел курок и двинулся по лестнице на второй этаж. Никого.
Дверь в комнату тетушки была открыта. Яркий солнечный свет освещал каждый уголок жилища старой девы. Алые пятна крови на полу и стене самым возмутительным образом нарушали безупречный порядок и идеальную чистоту комнаты. Тетушка, приятная, немолодая дама, лежала на полу, из ее горла уродливо торчала рукоятка канцелярского ножа.
Сильвестр Васильевич проверил пульс. Его не было. Вынув из кармана носовой платок и обернув им рукоятку ножа, Лагунов вытащил орудие убийства. Кровь брызнула тонкой струйкой. Сильвестр Васильевич отвернулся. Втянул воздух, принюхался. Поинтересовался у управляющего:
– А что, любезный, тетушка курила? Хотя нет, – оглядел комнату и сам себе ответил, пока управляющий всхлипывал. – Не она. Так-с, любопытно.
Внимательно осмотрел стол, книги – везде царил порядок. Только ящик стола выдвинут, а замок сломан.
– Тетушка хранила ценности?
Вместо ответа управляющий ломал себе руки и вопрошал: «Что же это делается?»
– Что же ты, как девица? Отвечай на вопрос! Это важно! – Сильвестр Васильевич встряхнул управляющего. Тот изумленно огляделся вокруг и, наконец, немного успокоился.
– Вы меня простите, Ваше высокородие, я с детства крови не переношу. Меня как-то ребенком напугали – курицу при мне зарезали, а она из-под топора прямо на меня побежала: из горла кровь хлещет, с головы до ног обрызгала.