Friedrich. Егор Александрович Киселев

Постепенно я отвлекся и от Матвея, мысли плавно перетекли к известию о смерти Пинегина, в душе по этому поводу не возникло никакого отклика, хотя я почему-то привык ждать от себя совершенно другой реакции. Всю сознательную жизнь в душе я боролся с его образом мыслей, с его манерой держаться и с его ценностями и взглядами. Мне вообще казалось удивительным, как могут существовать на земле люди с настолько разным восприятием жизни, а самое главное, я не никогда не понимал, откуда у его стиля жизни было столько сторонников. Разве хоть один из них думал, что на этом пути можно обрести счастье? Впрочем, как бы я ни старался жить по-другому, я ведь тоже самым счастливым человеком не стал. Но сомнения меня все-таки мучили, поэтому я решил прервать размышления Матвея:

      – А ты знаком с Колесниковым Сергеем?

      – Нет, – отозвался Матвей. – Впервые слышу это имя. А что?

      Если Матвей о нем ничего не знает, значит, Катя не просила его найти Серегу, а стало быть, общение они не поддерживали. Впрочем, легче от его ответа не стало, даже напротив, пересохло в горле:

      – А о Кривомазове Александре что-нибудь слышал?

      Матвей сдвинул брови:

      – Да, этого человека я знаю, – твердо ответил он, – что-то не так?

      – Да нет, все в порядке, – сказал я в сторону. – А что ты о нем знаешь?

      – Да ничего, собственно, не знаю, – отозвался Матвей. – Бывал он у нас временами, лет, наверное, восемь назад. Я был тогда классе в шестом, ну да, все верно, где-то лет восемь назад этот человек у нас появлялся несколько раз. Но потом исчез и больше я о нем ничего не слышал.

      Матвей отвел глаза. «Не договаривает», – подумал я. Ну, ладно, если что-то и было восемь лет назад, теперь это ничего ровным счетом не значит.

      – Это ваши друзья? – спросил Матвей, заметив, что я о чем-то задумался.

      – Да, мы дружили в институте. Сашка и Серега со мной в одной группе учились, а твой отец учился старше на четыре года. Он, собственно, и познакомил нас с твоей мамой, – я вздохнул. – Мы были тогда одной компанией, но со временем как-то разбрелись каждый по своим и потеряли связь друг с другом. Известие о смерти твоего отца несколько потрясло меня, вот я и спросил, может быть, ты чего знаешь.

      Матвей пристально на меня посмотрел, было понятно, что он мне не поверил:

      – Кривомазов Александр, насколько мне известно, уехал за границу, кажется, в Штаты. Больше я ничего не слышал.

      – Странно, – удивился я. – Нет, ну он был, конечно, очень сильным спецом, и в технике разбирался, как никто другой, – я прервался, видя, что Матвей почему-то насторожился. – Хотя… – осторожно заговорил я, – может быть, и это стоило предвидеть.

      Матвей вдруг резко встал:

      – Прошу прощения, я на минутку.

      Он вышел из зала и на цыпочках зашел в комнату матери. Дверь тихонько приоткрылась, он с полминуты нерешительно простоял на пороге и закрыл