– Хорошо, отец! – охотно согласился мальчик, теперь уже по имени Ра.
Он запел своим звонким голосом. Песня его обвивала всё пространство и уходила в небо, а Захарию казалось, что она объединяла землю с небом.
Вмещу в сердце боль мира,
Расколю сердце, как чрево земли,
Наполню его молниями.
Новое Сердце – Щит Мира.
Начертаю на нем знак Земли-Матери.
Крест Матери будет знаком Моего горения.
Ра пел, а Захарий распластался на земле, раскинув руки, и душа его торжествовала, ибо обрела она просветление: внутренний взор его созерцал Огненный Крест на небе.
Глава 6
Они зашли в крохотную мастерскую, которая была и жилищем, чтобы переночевать, а утром опять порадоваться Солнцу.
Но на другое утро дверь мастерской не отворилась. Она не отворилась и в следующие дни, недели, месяцы.
Вокруг маленькой мастерской жизнь шла своим чередом: всходило и садилось Солнце, люди трудились в поте лица, добывая свой кусок хлеба, играли дети, пели птицы, менялась погода, цвели и увядали цветы.
Вокруг маленькой мастерской старого ювелира разгуливало Его Величество Время, неумолимо разрушая и созидая видимое и невидимое. Люди гнались за временем или убегали от него. У кого его не хватало, а для кого-то его было в избытке. Кто старел и грустил об ушедшем времени, а кто взрослел и стремился перепрыгнуть через него. Люди взирали на время с надеждой и тревогой, с радостью и грустью. И всем казалось, что причиной их судеб было время, которое несло им благие дары или роковые удары. В песке мелких дел и забот люди теряют связь с Вечностью, и мало кто думает, что можно жить вне Времени, можно выйти из-под власти Времени.
Кто мог представить, что в пространстве маленькой мастерской воля отца и сына притянула Вечность и вытеснила Время.
Мимо мастерской проходили люди, останавливались, звали Захария, кричали, стучали в дверь. Но эти звуки не проникали внутрь, где царила Вечность.
После многократных усилий люди подумали, что ювелир или уехал куда-то, или никого не хочет видеть, потому что создаёт что-то необычное для какого-либо вельможи. Так они перестали стучать в дверь и звать ювелира.
Захарий полностью отключился от внешнего мира. И что для него был внешний мир, когда в душу его вселилась Вселенная, и Свет с небес переплёлся с любовью к сыну. То и дело он опускался на колени, чтобы дать волю чувствам благоговения, и из сердца его, как из вулкана, извергался мощный огонь: «Спасибо Тебе, Господи… Спасибо Тебе… Спасибо…» А слёзы умиления, которыми сопровождались такие извержения, ещё больше воспламеняли и утончали чувства старика.
Символ, который предстояло ему сотворить, ещё зрел в его внутренней вселенной. И помогал ему в этом мальчик из Ниоткуда, который стал его сыном и которого назвал Захарий именем Ра. «Я буду твоим учеником, буду учиться у тебя», – сказал Ра.
Но и сын стал для отца учителем, сам Захарий принял его своим учителем, ибо знал он так же много, как Амон-Ра.
В тот вечер, когда они вошли в мастерскую и