Соседка открыла дверь своим ключом, Ваня с бабой Галей зашли в подъезд.
– Ладно, пока, Ванечка, – сказала соседка, открывая свою дверь на первом этаже.
– До свиданья, баб Галь, – сказал Иван и вызвал лифт.
Доехал до третьего этажа. Выглянул в лестничный пролет, увидел целующуюся парочку и закричал:
– Пошли вон отсюда! Трахайтесь в другом месте!
Испуганные подростки вмиг взлетели наверх. Иван стоял и слушал, как легкие удары кроссовок удаляются от него, пока звуки не пропали.
Иван открыл дверь квартиры и зашел. Квартира встретила пугающей чернотой и тишиной. Ваня снял ботинки, подошел к стене напротив и включил свет в коридоре.
– Вот, уже лучше, – сказал Иван.
Разделся, помыл руки, зашел в комнату, включил свет. Медленно оглядел жилище. Старый платяной шкаф зиял черным пространством отсутствующей двери – когда-то она сломалась, починить хотелось только первое время, а потом и не починил, и расхотел. Потертый диван лоснился одиноким отпечатком хозяина. Старый телевизор пялился темно-серым глазом. На новом столе стояла недособранная модель автомобиля – размером с монитор, с множеством мелких деталей, по цене трети от хорошего автомобиля с пробегом. Иван подошел к окну, задернул шторы. Сходил на кухню, открыл холодильник, рассмотрел полупустые полки, схватил колбасу. Отрезал здоровый кусок, взял в зубы, убрал оставшуюся колбасу на место и вернулся в комнату. Сел на диван и стал жевать.
– Хуе-о-о-овый мир, хуе-о-о-о-овый, – стал напевать Иван, жуя колбасу и осматривая комнату.
Взгляд его остановился на плакате с сексуальной девушкой. Ваня стал рассматривать накачанные резиной шары грудей, плоский живот… Глаза Ивана заволокла дымка, взгляд стал нездешним, рука потянулась вниз.
– Вытри за собой, я чуть не поскользнулась! – крикнула соседка сверху через несколько минут.
– Чо, сама не можешь? – ответил сосед.
– Сам мылся, сам вытирай!
Иван тоже пошел мыться.
Вернулся, лег на диван, взял телефон, открыл «Телеграм» и написал в своем канале:
«Я тут подумал: я ставлю спектакли, чтобы уйти от реальности. Знали бы вы, как мне клево, когда я нахожусь в кругу актеров, когда мы репетируем, работаем с литературной основой, думаем над образами, прорабатываем характеры героев, или когда я общаюсь в режиссерской тусе. Я этим живу, я этим дышу. Но вы думаете, в этом есть смысл? Нет. Точнее, есть один смысл: уйти от хуевой реальности».
Иван перечитал пост несколько раз, в нерешительности подержал палец возле «самолетика» и нажал на него. Взгляд снова упал на плакат.
Глава 4
Линда поливала цветы и подпевала Шевчуку:
– С душой Достоевского, с комплексами Блока
Я в ресторане сидел, меня тошнило от сока.
Судьбу разъел, как бронхит, синдром Льва Толстого:
Непротивление – слева, справа – грубое слово.
Господь