– Не надо! – вырвалось у меня непроизвольно. – Оставь его, Еппе, пожалуйста! Хватит!
Я встретилась с блондином глазами: он колебался. Неожиданно мне на помощь пришла Кэт:
– И то верно: ненавижу маленьких розовых червяков, бр-р. Потом еще кошмары будут сниться. А нам в пятницу на пати, верно, Чили? – Она приобняла меня за плечи, и я кивнула через силу.
Тогда я готова была на что угодно, лишь бы этот кошмар наяву поскорей закончился!
Еппе ухмыльнулся и убрал руку. Воздух с шумом вырвался у меня из груди: оказалось, все это время я задерживала дыхание. Но ничего еще не завершилось: блондин вдруг нагнулся и выхватил из мешка полупустой молочный пакет. Пальцы стиснули стенки, и белая жидкость брызнула на живот и трусы Дэвида, потекла по его ногам. От неожиданности он вскрикнул и инстинктивно сдвинул бедра, от чего мучители покатились со смеху:
– Гольфист обкончался!
– Гляди, Чили, как ты его возбуждаешь.
– Не, он же педик, у него на Еппе встал.
Казалось, это будет длиться вечно. Держали Дэвида крепко, и он оставил попытки вырваться. Только смотрел на меня – казалось, прямо в душу, – закусив губу. И оба его глаза просили об одном – чтобы меня там не было.
– Эй, что вы там делаете? Хулиганы! – дребезжащий старушечий голос долетел до нас с парковки.
Пацаны обернулись. Ухоженная бабулька довольно бодро двигалась в нашу сторону, толкая перед собой ролятор. Смехотворная угроза, но с рожи Тобиаса вдруг исчезла ухмылка.
– Фак! Это мамашка дира! – Он напрягся. – Валим!
Да будет благословен Дыр-таун, в котором любой школьник знает, как выглядят родственники их директора!
Дэвида толкнули напоследок, и он рухнул на колени, запутавшись в штанах.
– Ходу! – Кэт вздернула меня на ноги.
Сразу за поляной у пруда начинался лесок, туда мы и рванули. Я чувствовала себя преступницей. Всей душой меня тянуло к Дэвиду: помочь ему подняться, собрать продукты – как он их дотащит в одном пакете? Извиниться перед ним наконец. Ведь я не хотела всего этого! Я совсем не такая! Что он теперь обо мне подумает?! А что я должна думать о самой себе?
Как только мы отбежали подальше, я соврала, что подвернула ногу, и, нарочито хромая, отправилась домой. Пацаны вызвались проводить меня, но я отказалась. Мочи не было выслушивать, как они смакуют подробности недавнего «подвига». «А ты видела, как он?..» «А как я его?..» «Вот педик!» «Ага, урод!»
Тьфу, мерзость. Отвратительно, гадко и стыдно. Как же мне было стыдно!
Дома я спряталась от папы в своей комнате: если бы он меня о чем-нибудь спросил, я бы не выдержала. Разрыдалась и выложила ему все, а это было бы просто самоубийством – он же учитель!
До темноты я наблюдала за домом соседей из окна. Вдруг Дэвид выйдет? Тогда бы я могла набраться мужества