Алексей Брянцев, переведя дух сидя на скамье, увидел вокруг себя тёплый августовский вечер. Он не уловил момента, как взобрался на скамью памятника Рахманинова, но хорошо помнил, как бежал через мост на Софийскую сторону и споткнулся, пробегая через Воскресенскую арку детинца. Споткнулся, но не упал, а только сделал несколько, размашистых, ляпающих о бетонную поверхность, шагов и чуть не вывихнув колено, побежал дальше. Мимо мелькали какие-то редкие прохожие, фонарные столбы, кусты и деревья. Ему казалось, что с того момента, как он выбежал из злосчастного подъезда и до того, как осознал себя сидящим на скамье памятника, прошло не более получаса. По временным ощущениям был вечер, только очень тихий, мягкий и спокойный. Из-за этого, где-то в глубине сознания Алексея даже мелькнула, немного тревожная, мысль: “Темнеет быстро… Нужно спешить на днюху к маме… А то получится, что зря отпрашивался у Саркисыча”.
Кремлёвский парк, на удивление, был пуст. Не было ни прохожих, ни мамочек с колясками, ни везде снующих тинэйджеров на роликовых досках или электросамокатах. Можно было услышать, лишь, приглушенный шум двигателя, проезжающего где-то вдалеке автомобиля или далёкий шум мотора, проплывающего по Волхову теплохода. В душе, воцарились безмятежность и спокойствие, и эту гармонию, состоящую сплошь из приятных эмоций, прервал гнусавый голос:
– Пипец! Что это было, вообще!?
– Ты это о чём? – меланхолично спросил Алексей, услышав вопрос, по своей интонации скорее риторический и обращенный в пустоту.
– Как о чем? – возмутился гнусавый, в ответ на равнодушие Брянцева, – Ты это чего? А ну ка, на меня посмотри!
Повернув голову в ту сторону, откуда доносился голос, Алексей увидел, сидевшего на другом конце скамьи кота, с вытаращенными на него глазами. Брянцев, мельком глянув на усатого, и не придав ему никакого значения, стал шарить взглядом по сторонам, в надежде узреть кого-то еще. Но рядом больше никого не было, и Алексей, пожав плечами хмыкнул, вновь посмотрев на кота.
– Да ты чего, это же я разговариваю! – встав на задние лапы и стукнув лапой себе в грудь, заявил кот, – Глаза раскрой.
Но вместо глаз, Брянцев раскрыл рот и от удивления потерял на мгновенье дар речи. Поэтому, прокомментировать вслух дерзкий выпад кота, он не смог, а только подумал о том, что все это происходит не по-настоящему. Да и подозрительно тихий вечер, как бы мягко намекал на нереальность окружающей обстановки. Но, чтобы там себе не думал Брянцев, при виде неадекватного поведения кота, он растерялся, а выражение его лица приобрело придурковатый вид.
Кот, увидев замешательство на лице человека, подошел к нему и ударил лапой в плечо,