Органист перепрыгивает через октавы, яростно модулируя, его очень бледные пальцы бегают по мануалам, преследуя купереновского оленя, и вдруг он слышит – не может быть! – как открывается дверь с северной стороны. Настоятель, если он вообще покидает церковь, входит и выходит через другие двери, но раз это не отец Кольбер, то кто?
Развернувшись на скамье, музыкант смотрит в конец нефа, туда, где в дверях, открытых на Рю-о-Фэр, стоит человек. Человек, да, молодой человек, но органист, который знает большинство окрестных лиц, его не узнает.
– Вам нужна помощь, месье?
Вошедший останавливается на полдороге. Вертит головой, пытаясь определить, откуда доносится голос.
– Видите трубы органа? Идите туда. Скоро и меня увидите… еще немного… еще… вот! Существо из плоти и крови, как и вы сами. Я Арман де Сен-Меар. Органист церкви кладбища Невинных.
– Органист? Здесь?
– Здесь есть орган. Есть и органист. Что тут удивительного?
– Я не хотел вас…
– А вы, месье? С кем имею честь говорить?
– Баратт.
– Баратт?
– Инженер.
– Ах, так вы пришли отремонтировать орган!
– Отремонтировать?
– Он прихрамывает, в музыкальном смысле. Я делаю, что могу, но…
– Сожалею, месье… Но я не знаком с органами.
– Не знакомы? Но это единственный механизм, который у нас имеется. Я бы решил, что вы ошиблись дверью, если бы не видел в вашей руке ключ. Вас прислал епископ?
– Епископ? Нет.
– Тогда кто?
После некоторого колебания Жан-Батист негромко произносит имя министра.
– Так значит, они для нас что-то придумали, – говорит органист.
– Я здесь, чтобы провести…
– Ш-ш-ш!
Высоко над ними, на узком проходе трифория, слышен шум шаркающих ног. Органист затаскивает Жан-Батиста за колонну. Оба ждут. Через минуту звук смолкает.
– Это отец Кольбер, – шепчет органист. – Едва ли он милостиво отнесется к инженеру, посланному министром. Честно говоря, он вообще ни к кому не относится милостиво.
– Настоятель?
– Старый, но крепкий, как вол. Был миссионером в Китае еще до нашего с вами рождения. Я слышал, что его там даже пытали. Повредили глаза. Теперь ему больно смотреть на свет. И он носит цветные очки. Через них кое-что видит. Нрав у него суровый…
Кивнув, Жан-Батист глядит на рыжие волосы собеседника и спрашивает:
– Это вы жили в доме Моннаров?
– Моннаров? А откуда вам это известно, месье?
– Они до сих пор вас вспоминают.
– Так теперь там живете вы? В маленькой комнате над кладбищем?
– Да.
– Снимаете?
– Да.
– Ну-ну. Ха! Я бы сказал, что теперь там наверняка холодина.
– Так и есть.
– Вот вам совет. Когда ляжете в кровать, взгляните на потолок.