– Не может быть! Ты – первостепеннейший кретин! – взвыл Гамаюн, его синие глаза потемнели от гнева и стали черны как ночь. – Глупец непробиваемый! Болван, балбес, простофиля! Ты показал ей книги, а ведь я тебя просил!
– Извини, – пискнул голос Матфея.
Таким злющим и ершистым ворона юноша ещё не видел. И когда Гамаюн попёр на него, угрожающе щёлкая клювом и растопырив в стороны крылья так, будто не перья были в конечностях тех, а кинжалы, поблёскивавшие в свете бра чёрной синевой, Матфей невольно отступил и стал суетливо озираться по сторонам в поисках какой-нибудь защиты от разъярённого союзника.
– О нет! – пронзительно верещал Гамаюн. – Дьявол Всезрящий! Ты злосчастье на мою голову! Ты ей всё рассказал! Ты выболтал девчонке о том, о чём должен был молчать!
Глаза ворона и без того большие и чёрные округлились ещё сильнее от новой догадки и окрасились непроглядным мраком. Издав немыслимый гортанный клич, птица накинулась на растерявшегося в конец Матфея и со всего маху вонзила крючковатые когти в левое бедро опешившего парня. Какими бы плотными ни были джинсы, спасти от острых и длинных когтей ворона они не могли.
– Прекрати! Отпусти меня! Отпусти! – взвыл от страха перед пернатым демоном Матфей.
Он отчаянно затряс ногой и попытался руками сбить бесноватую птицу, но ворон соскользнув вниз, уцепился на голени и, улучив момент, сильно долбанул клювом Матфея в стопу.
– А-а-а, прекрати! Больно же! – вскрикнул от боли юноша.
Вероятно, удовлетворившись наказанием, Гамаюн выпустил из цепкой хватки потрёпанную штанину и вернулся к горке книг, где всё равно не смог найти покоя и принялся нервно расхаживать по волнистому покрову одеяла. Сняв пострадавшие от вороновых когтей джинсы, Матфей осмотрел ногу: несколько мелких, но глубоких царапин на бедре и голени, а на стопе кровоточила крохотная ранка. Опасаясь ещё одного приступа гнева со стороны прислужника, молодой человек предпочёл занять место подальше от кровати, удовлетворившись креслом за столом.
– Как ты мог? Как ты мог? – причитая, вопрошал Гамаюн. Весь пыл уже сбежал с него, будто то была не горячность, а обыкновенная вода. – Ты же не только себя, ты и меня подвёл. И какой из меня теперь союзник? Какой из меня защитник и советчик? Я же теперь стану посмешищем. Гамаюн Безнадёжный – вот как меня будут звать. Решился за триста лет взять себе в союзники демона, подвязался, хорош ничего не скажешь. Мало того, что балбес, так ещё и всеслух – наказание любому. Но и этого мало. Нужно было всё испортить и нарушить самые элементарные правила безопасности.
– Прости, Гамаюн, – отозвался Матфей; несмотря на учинённую трёпку, он не думал держать обиду, сочтя наказание заслуженным, хоть и чересчур жестоким. Ему было стыдно. – Я даже не знаю, как всё это вышло.
– Зато я знаю, – каркнул Гамаюн. – Это всё твоя юношеская увлечённость