– Это и так ясно из нашего договора, молодой человек, – холодно ответил Гамаюн. – Но я не сказочный божок, который на щелчок пальцев заслонит тебя от любой опасности. Я лишь могу упреждать и оберегать твою жизнь в той мере, в какой это подвластно мне.
– А может, всё не так страшно? Может, ничего ужасного не случится? – предположил Матфей, хотя вид взъерошенного и обеспокоенного не на шутку ворона отвечал сам за себя.
– Ты забыл, что я тебе сказал? Крух! – негодующе каркнул ворон. – Упоминаний практически нет. Потому что на таких, как ты, охотились и истребляли.
– Но может быть, их нет потому, что они маскировались хорошо и потому о них никто ничего не знал, – с жаром возразил Матфей.
– Твой дар – это шило в мешке. Не утаить и не спрятать. И поверь, никто не станет тебе помогать, я тебе сказал – все следы вычищаются, а свидетели исчезают. Твой единственный шанс – кочевать, надолго не задерживаясь в одном месте и ни с кем близко не сходясь. Крух!
6. Ошибки и дурные предзнаменования
– Погоди, он так и сказал?! Вот это улёт! – восторженно взвизгнула Юна.
Юноша вопреки наставлениям Гамаюна – никому ничего не говорить об их союзе, тем более, о последней и как выяснилось, опасной подробности, касаемо самого Матфея, – не сумел устоять перед обаянием и лукавым взглядом вишнёвых глаз девушки. Всё произошло как-то сумбурно и само собой.
Вечером, после работы Матфей решил ненадолго заглянуть к Юне, так сказать, проведать подругу. Он частенько так делал, благо на Тсугоевой улице, напротив дома приятельницы хоккейной шайбой мостился «Вижин-Март». Окна Юниного дома смотрели прямёхонько на лаймовый кругляш гипермаркета, и девушка не раз привечала приятеля, мило улыбаясь и зазывно взмахивая рукой в приветствии из своего жилища.
Матфею нравился дом семейства Дивия: добротный, из белого кирпича, сложенный в два приличных этажа с высоким практичным чердаком, обустроенным под жилую комнату. Юна жила на чердаке. На нижних этажах обитали мать с отцом, младшие братья-близнецы, Влад и Влас, а также бабушка и дедушка – родители матери.
Юна гордилась своей комнатой под крышей. Ещё бы, ведь это было её детище, на переделку которого ушло несколько месяцев. Широкое и вытянутое ввысь конусом пространство, с утеплённым небесно-голубым потолком и выкрашенными в белый матовый цвет наклонными стропилами и горизонтальными балками. Стены, наперекор старшим, девушка оббила гобеленовой тканью в светлых горчичных тонах, а дерево пола умастила толстым слоем терракотовой краски, отчего чердачный дух окончательно улетучился, уступив место комнатному уюту.
Вот и на этот раз, поймав в проёме нижнего окна улыбчивый взгляд Юны, Матфей свернул на асфальтовую дорожку, ведшую от ворот металлической ограды к дому из белого кирпича. «Наш терем» – так ласково называло старшее поколение Дивия своё жилище, – занимал скромный участок Горницкой