О том, чтобы устроиться рядом со спящим Валеркой, не было и речи, и я чуть прикорнула на маленьком диванчике на кухне.
– Вот это да! – присвистнул муж, зайдя утром с полотенцем в мою опочивальню. – А я думал, куда это ты пропала.
Мне не терпелось всё рассказать ему, тем более что мы были совершенно одни: Вера Николаевна уже побежала за хлебом и молоком.
Валерка был настроен весьма решительно и не проявлял интереса к моему рассказу.
– Иди ко мне, – просил он, притягивая меня к себе и пытаясь поцеловать, чем очень злил меня. Я ему такие интересные вещи сообщаю, а он…
Он надулся, как обиженный малыш, и сложил руки на груди, как делал всегда, когда хотел показать, как ему плохо.
– Ты совсем чужая стала… Ты, в конце концов, жена мне или не жена? У меня, между прочим, медовый месяц, а я тут сплю один, как сирота казанская! Где это видано?
Я смотрела на него и чувствовала свою вину. Ну, действительно, совсем с московскими премьерами да гулянками забыла о молодом муже, он же не виноват, что живёт в другом мире, где больше реальности, чем романтики, где всё должно быть разложено по полочкам, где жена просто жена, а не восторженная экзальтированная барышня.
«Сама замуж шла, никто не принуждал», – сказала бы сейчас мама и была бы совершенно права, но рассудок с сердцем не всегда в ладу, поэтому никому не объяснишь, что хотелось бы жить иначе. Наверное, у всех так: сходятся люди, разные по своим представлениям, а потом друг к другу как-то приспосабливаются, пристраиваются как-то, и жизнь выравнивается и течёт себе спокойно.
Я думала о своём, пока Валера продолжал бубнить что-то себе под нос, и мы не сразу отреагировали на звонок в дверь.
– Вера Николаевна вернулась. Ты уж попритихни. Позавтракаем, поговорим где-нибудь на природе.
Я открыла дверь.
На пороге стоял… Нет, это было невозможно… Я, вероятно, бредила наяву.
Ван Клиберн весело улыбался мне, хотя и он, видно, не совсем понимал, кто я такая и откуда взялась. Потом на чистейшем русском языке он попросил разрешения войти и обождать Веру Николаевну.
Округлившиеся глаза Валерки при виде парня говорили о том, что он ошарашен ничуть не меньше меня. Прошло всего несколько лет после того памятного конкурса, и не настолько мы были избалованы впечатлениями, чтобы спутать этого потрясающего паренька с кем-нибудь ещё. Но тут было явно что-то не так.
Несколько минут прошли в тягостном молчании. Потом парень взял ситуацию в свои руки.
– Вы, наверное, квартиранты? Хотя мама мне ничего не говорила. Я ведь был у неё несколько дней назад. Да вы успокойтесь, – улыбаясь во весь рот, проговорил парень. – Может быть, вам автограф дать? Так вы скажите, не стесняйтесь.
– Сашуля, – воскликнула Вера Николаевна, совершенно неожиданно появляясь в комнате. – Ты откуда? И даже не предупредил, –