Народу в магазине не было. Они быстро загрузили багажник бутылками с вином и соком. «А теперь я тебя покатаю!» – Голос Виктора Ивановича был как-то нарочито бодр, и Инга вскинула на него удивлённые глаза: «Так вы же пили, как же…»
Он не дал ей договорить, махнул рукой на пассажирское место, и ей оставалось только подчиниться. Он ехал быстро, но уверенно, и в какой-то момент она совсем перестала беспокоиться: ас – он всегда ас. Она не спрашивала, куда он едет. Дома уже давно сменились лесополосой, мелькали голые, какие-то хрупкие в своей незащищённости деревья, но этот унылый пейзаж не мог испортить ей настроения. Ей было очень хорошо, и она просто боялась признаться себе в том, что хорошо ей от присутствия этого сильного, уверенного человека.
Остановившись на пригорке, Виктор Иванович вышел из машины, едва прикрыв дверь.
Он шёл вперёд, не оглядываясь, а она ждала, что будет дальше.
«Инга, выходи, иди сюда!» Его голос раздался издали, она уже не могла видеть его из-за деревьев.
Когда она подошла, он протянул ей тёмную ветку, покрытую маленькими сиреневыми цветочками.
«Чуешь, весна скоро! Вот и багульник расцвёл».
Инга взяла осторожно, как будто боялась повредить цветы, поднесла ветку к лицу. Запах был терпкий, манящий, влекущий куда-то. Инга подняла глаза на Виктора Ивановича. Он смотрел на неё так, как будто пытался понять, о чём она думает, смотрел взглядом, в котором смешались и восторг, и безграничная тоска, и горькая нежность. Всё было в этом взгляде, и ей стало не по себе. Она почувствовала, как почва летит из-под ног – ещё секунда – и она просто потеряет возможность трезво соображать. Что-то сильное, влекущее было в этом взгляде, взгляде взрослого мужчины. Трудно сказать, сколько времени они стояли так, сжимая в руках ветку багульника. Он опомнился первым. «Пойдём, девочка, а то во мне проснётся зверь, а не человек».
Инга не могла сдвинуться с места. Она уже ничего не понимала из того, что происходило вокруг неё. «Я что-то сделала не так?» Голос её звучал испуганно и обиженно одновременно. Неожиданно он рассмеялся, да так задорно, что она улыбнулась в ответ.
«Всё так, всё так, это я медведь косолапый, не на свою грядку залез».
Всю обратную дорогу они молчали, и, только подъехав к дому и остановившись, Виктор Иванович резко развернул её за плечи и слегка прижал к себе. «Прошло время, прошло». Он говорил это скорее себе, чем ей, а она чувствовала, как слеза предательски катится по щеке и больно кололо слева.
Никита с волнением бросился к ним. Она не ответила на его вопросительный взгляд, вымыла руки, вернулась к столу. Она видела, как в коридоре Мария Степановна