– Так это же замечательно, – улыбнулся Евгений. – Без трудностей сложно оценить победу. Трудности позволяют наслаждаться успехом, понимаешь? – он повернулся ко мне.
Я пожала плечами и продолжила рассматривать фото хозяина фабрики с разными знаменитостями, вырезки из газет с хвалебными статьями, множество дипломов и грамот в красивых рамках. Всему этому на стенах явно было тесно.
– Юна, в четырнадцать (старше тебя всего на год) я пошёл на завод делать табуретки. Знаешь, такие, самые простые: четыре ножки и доска сверху. Фурнитура была в дефиците, поэтому мы их в прямом смысле сколачивали гвоздями. Я делал по пятнадцать табуретов в день. Каждый день.
К восемнадцати я мог остаться на улице, детям из детдома в те времена казённое жильё доставалось редко. Я рос без родителей, сироте незнакомо чувство, которое испытывает ребёнок, когда мать его будит по утрам, гладит по голове, нежно желает доброго утра. Не знаю, как обедать с родителями за одним большим столом. Не знаю, как проходит боль ушиба, если мама целует коленку. Но я хорошо знаю, как проснуться посреди ночи и бояться чудовищ под кроватью, когда никто тебя не успокоит и не защитит. Мне незнакома привычка в любой момент взять телефон и позвонить отцу, чтобы просто поболтать. У меня нет родителей. Сейчас это уже не имеет никакого значения, а тогда имело.
Я работал на заводе с утра до ночи, откладывал деньги себе на еду и крышу над головой. Многоэтажек в то время не было, а частные дома стоили дорого, – он рассказывал с такой улыбкой и так легко, что его хотелось слушать не перебивая.
– Проработав три года в цехе, я понял, что хочу связать свою жизнь с производством. Мне нравилось создавать своими руками практичные вещи из дерева, чтобы люди пользовались ими с удовольствием. На тот момент завод стал нерентабельным, и ходили слухи, что нас вот-вот распустят, а фабрику закроют. С одним моим товарищем я решил основать маленький цех по производству тех самых табуретов. Ну как цех? Это сейчас так называется, а тогда это был гараж отца того парня, в него мы завезли материалы и оборудование. Я ничего не смыслил в бизнесе, а просто сколачивал табурет и шёл продавать его на рынок. Прошёл примерно год, и тут на рынке стали на нас поглядывать и считать, сколько мы зарабатываем. В один прекрасный день на соседнем прилавке появились и другие табуреты. А продавец новой точки стал намекать, что лучше мне уйти с этого рынка. Мы не понимали, что сделали плохого, почему с нами так поступают. Товарищ испугался и перестал приезжать. Всё, что изготовляли ночью, я грузил в тележку и вёз на рынок рано утром. В один из вечеров наш гараж сгорел, со всем оборудованием и материалами.
Обозлившись на жизнь, утром я пошёл к поджигателям. Я точно знал, что случайно ничего загореться не могло, тем более с двух сторон одновременно. Когда я пришёл на то место, где обычно торговал, оно было уже занято. Наши конкуренты решили расширить ассортимент и, недолго думая,