– Застукал?
Ратибор кивнул. Добронрав шумно втянул ртом воздух и чуть слышно застонал.
Велюра Твердолобый между тем перестал отчитывать Любиму. Стиснув зубы, он обвёл толпу безумным взглядом и остановился на Добронраве. Тот вздрогнул, как от пощёчины.
Велюра гадко ухмыльнулся.
– А! Мой наследник! Гордость и опора всего рода! – отец поманил сына волосатым пальцем. – Подь сюда. Подь, подь. Помоги своему старику.
Медленно, как в тумане, Добронрав подошёл к нему. Велюра сунул парню плеть и как следует огрел по плечу ладонью. Ноги не выдержали, и мальчишка упал на колени прямо в стылую грязь.
– Вот! – загремел Велюра Богумилович, указывая на сына пальцем. Обращался он при этом к Любиме. – Вот, посмотри, как надобно чтить отца, курва ты безродная! Встань, сыне!
Добронрав собрал последние силы и поднялся.
– Чтишь ли ты отца своего, как того заповедовал наш Господь Всеблагой? – спросил Велюра. Это был не просто вопрос – ритуальная фраза, которую отец говорил сыну на пороге какого-то важного свершения, желая заручиться его поддержкой.
Добронрав посмотрел на Велюру, и по щеке парня покатилась слеза. Весь двор, вся боярская дружина смотрели сейчас только на них двоих. Смотрели братья и сёстры. Где-то наверняка смотрела мама.
Обычай повелевал сыну подчиниться, но теоретически наследник ещё мог отказаться. В таком случае сын переставал быть членом семьи, терял все родовые титулы и изгонялся со двора до конца дней. Всем родным отныне запрещалось иметь с ним дела или даже разговаривать. Но сейчас отказать отцу в поддержке он всё ещё мог.
Правда, зная крутой нрав Велюры Твердолобого, одним изгнанием дело бы не обошлось. Добронрав, конечно, боялся остаться без родных, пусть они никогда и не были ему близки. Тогда боялся. Но ещё парень отлично знал, что во гневе отец не знает меры, и неизвестно, чем всё это может закончиться для всех остальных.
Например, для мамы.
– Чту своего отца больше самого себя, сильнее матери, как того завещал Господь наш Всеблагой. Отца сильнее чту лишь Создателя нашего единого и неделимого, великого и Всеблагого, – этой фразой сын признавал власть отца над собой и отдавался в его полное распоряжение. После такого ответа сын уже не имел права на свободу воли. Во всяком случае, пока не будет до конца исполнена воля отца.
Велюра довольно улыбнулся. Он медленно подошёл к Любиме и резко развернул её спиной к брату. От неожиданности девушка едва не упала. Чтобы устоять на ногах, она была вынуждена взмахнуть руками для баланса, и Добронрав успел рассмотреть покрасневшее и опухшее от слёз лицо. А ещё лиловый след от ладони на правой щеке.
– Ты накажешь её, как того требует обычай, – вколачивая каждое слово, как гвоздь, сказал отец. – Как положено наказывать тех, кто опозорил свой род.
У парня затряслись руки. Он едва повторно не растянулся в луже от потрясения. Добронрав в ужасе посмотрел на сестру. Перед ним, сгорбившись, стояла тоненькая, хрупкая девушка. Мальчишка