«Волчьи головы» приняли бродячего монаха в свой круг так же просто, как приняли меня, – не особо донимая голиарда-ваганта вопросами и мирясь с его привычкой мешать английские фразы с чужеземной речью. Точно так же аутло мирились с моим незнанием вещей, которые положено знать любому младенцу, или с ехидством Дика Бентли, или с ворчанием Дикона Барсука, или с молчаливой угрюмостью Кеннета Беспалого.
Кроме Барсука, который по здешним меркам считался стариком – ему уже перевалило за сорок – и тридцатилетнего Кеннета все разбойники Шервуда были молодыми, веселыми и беспечными, и кровь играла в них, словно хмель в дубовых бочках вдовы Хемлок. Под сенью королевского леса иногда вспыхивали ссоры, перепалки и даже драки, короткие и бурные, как весенняя гроза, но это не мешало нам оставаться волками одной стаи. И в то время как за пределами Шервуда вся «веселая Англия» притихла, придавленная чрезвычайным сбором на выкуп короля Ричарда, лесные беглецы осмеливались не только жить себе да поживать, но и жить весело! Многие добропорядочные обитатели Ноттингемшира уже давно забыли, что такое кусок мяса в супе, но «волчьи головы» чуть ли не каждый день ели королевских оленей, запивая их элем за здравие томящегося в плену царственного крестоносца.
Как ни странно, в тесной компании староанглийских уголовников я редко чувствовал себя чужим. Наверное, потому, что каждый в шайке лесных стрелков так или иначе выпадал из круга.
Беглец из Йоркшира Робин Локсли, «эльфий подкидыш», убивший в ссоре своего отчима; закоренелые браконьеры Кеннет Беспалый и Вилл Скарлетт, наплевавшие на норманские охотничьи законы; упрямец Дикон Барсук, приговоренный к смерти за убийство шерифского мытаря; бешеный рыжеволосый драчун Вилл Статли, проломивший голову королевскому судье; «черная овца» в семье, вор и конокрад Дик Бентли, в голодный год отважившийся на ограбление церкви; красавчик Аллан-э-Дэйл, с трудом избежавший тюрьмы за дерзкую песню, сочиненную про старого барона Роже… Аллан считал себя менестрелем и угощал нас по меньшей мере одной свежей песенкой в день. О, эти Аллановы песни! Но лесные стрелки сносили их так же добродушно, как мою более чем посредственную стрельбу из лука, латынь фриара или тягу к безрассудным эскападам Робина Локсли.
За полтора месяца, проведенных с Робином бок о бок, я успел понять две вещи: во-первых, этот парень – лидер от бога, во-вторых – под его предводительством мы все скоро плохо кончим.
До сих пор нам везло. Пресвятая Дева Мария, я просто не мог понять, почему нам так везет!
В середине июня мы ограбили конвой, везущий в Вестминстер деньги, собранные на выкуп короля. Только беспримерная наглость (или слепая удача) помогла нам успешно провернуть это дельце и даже обойтись при этом малой кровью. Троих наемников смели с седла стрелы, свистнувшие из зеленой путаницы листвы, одна из упряжных лошадей пала, и уцелевшие люди де Моллара поняли: стрелять