Одно чувство наполняло его целиком – злость. Он злился не на Белецкого, который пришел с подельниками – было бы странно, если бы тот поступил иначе – и не на бандитов, которых подбирались все ближе.
Он был зол на себя. На свою самонадеянность, на жажду мести, которая затопила его разум, вытеснив холодный расчет. Он был уверен в своей правоте, в том, что сила на его стороне. План Карагача был прост: едва Белецкий подойдет на расстояние выстрела, он, Карагач, этот выстрел сделает. Что будет потом – пристрелят ли его подельники бандита или ему удастся уйти живым – было неважно.
Завтра утром сторож при обходе найдет его труп. Приедет милиция, сообщат в уголовный розыск. Шугарин приедет в морг, чтобы опознать тело. Он пожмет плечами, не понимая, зачем Карагач пошел поздно вечером на встречу с бандитами один.
Потом придет Ольга, принесет перстень и записку и расскажет его историю. Они поймут, что и зачем он сделал. Если бы он был жив, ему бы объяснили, что он глупец и геройство его пустоголовое. Может быть, даже записали бы выговор в личное дело. Но поскольку к тому времени он будет трупом, его положат в гроб и отнесут на кладбище. Там скажут речь о товарище, который геройски погиб в борьбе с бандитизмом. Семен Карагач станет примером беззаветного служения общему делу.
Но все это будет потом, а сейчас в памяти возникло лицо покойной Лиды. Она смотрела на него строгим взглядом классной дамы. Когда они только начали встречаться втайне от ее семьи, он находил забавной ее непоколебимую уверенность учительницы, но потом она стала утомлять. Ему захотелось приключений.
Он пришел, чтобы попрощаться. Давние друзья звали его в круиз по Волге, где намеревались еще раз распотрошить пузатые сейфы Волго-Камского пароходства. Она выслушала, кивнула, пожелала доброго пути. Прощание оказалось быстрее и легче, чем он ожидал. Разумеется, он не ждал нервического припадка, слез, заламывания рук. Лида никогда не позволяла себе ничего подобного. Но все же ее равнодушное спокойствие неприятно поразило его.
– Вы же не собираетесь грабить банки? Или делать прочие подобные глупости? – спросила Лида, когда он оказался у двери.
У Семена был припасен ответ, похожий на правду: он с друзьями едет на воды. Однако он почему-то замешкался: слова лжи, которые обычно выскальзывали с легкостью пули по хорошо смазанному стволу, в этот раз встали колом в горле.
Ему было трудно лгать этой прекраснодушной девочке.
Когда он обернулся, то увидел, что от ее хладнокровия не осталось и следа. Она шумно дышала. Маленькие, почти детские ручки были сжаты в кулачки. Она подбежала к Семену и этими крошечными молоточками стала барабанить по его груди и кричать «вы не смеете, слышите, не смеете быть плохим человеком; я вас люблю, а те, кого я люблю, не могут быть плохими людьми». Он тогда не нашелся, что сказать, и лишь схватил ее кулачки и принялся целовать их.
Потом он пришел к ее отцу и попросил руки его младшей дочери. Доктор Фельтинский не собирался отдавать свою дочь первому встречному. Лида увела его в кабинет, откуда он вышел, полностью признав поражение. Это было давно, в прошлой жизни,