Мыслями он был в Киеве, телом же пребывал в Боголюбове, ненавидимый всеми, он жил в белокаменном дворце с княгиней, своею супругой, жестоко притеснял суздальцев и разорял владимирских мужиков.
Январь не успел кончиться, когда пришло известие о гибели князя Юрия Владимировича Муромского, помогавшего Владимирскому князю в походах против волжских булгар. Пособлял Юрий Владимирович и в битвах против Романа Мстиславича, князя Новгородского, а теперь вот лежит в сырой земле. Последний друг, царствие небесное.
В июне умер сын, Глеб Юрьевич.
В могилу сошли все, кому он доверял. Трое сыновей и все родные братья. Младших сводных братьев, коих отец его, Юрий Долгорукий прижил с грекиней, он выгнал, вышвырнул из Владимиро-Суздальского княжества. Пусть скажут спасибо, что не прибил.
Кто же остался, на кого могу положиться вполне? – размышлял князь, меряя шагами горницу. Уныло бродил он по темным покоям, посматривал в окно, словно хотел убедиться, все ли на месте в его замке, не сгинуло ли в преисподнюю. – Вот разве на Бориса Жидиславича, первого его воеводу? Дед Жидиславича – Славята верой и правдой служил деду князя Андрея – Владимиру Мономаху. Много славных побед одержали они бок о бок, доводилось им пить и горькую чашу поражений. Но доверять – дело нехитрое, а как понять, бескорыстно ли предан Борис, усердно ли блюдет княжий интерес? Не оставит ли в час беды? Да и где он сейчас? Почему покинул князя, что делает так далеко от него, в Рязани?
Дни Андрея Юрьевича проходили нестерпимо однообразно. Он много молился, читал Давидовы псалмы, каялся перед Богом за все грехи, совершенные им за долгую жизнь, за врагов и друзей, за убиенных винно и безвинно, а таких, если вспомнить, набиралось много.
«Господи, Боже мой! если я что сделал, если есть неправда в руках моих, если я платил злом тому, кто был со мною в мире, я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом, то пусть враг преследует душу мою и настигнет, пусть втопчет в землю жизнь мою, и славу мою повергнет в прах», – восклицал князь, стоя на коленях в дворцовой церкви.
Дед князя, Владимир Мономах гадал по Псалтири, в трудную минуту она подсказывала верный ход. Андрею Юрьевичу святые письмена дороги были своим возвышенным и пламенным содержанием. Библейский царь вставал в полный рост, взирал на него испепеляющим, гневным взглядом с горних высот. Давид жестоко подавлял крамолу, и князь суздальский лютовал без меры. Давид объединил Израиль, одолел темные силы, справится ли с дьяволом Боголюбский князь?