Я встретился с Лином и Валкой в главном зале. Мы спустились по центральной лестнице, окруженной штандартами Марло, и я устроил Лину экскурсию по вилле и окрестностям. Мы болтали о всякой ерунде, изредка предаваясь воспоминаниям. Говорили о Райне Смайт, о Воргоссосе и более давних временах. Вспоминали Эмеш, сэра Олорина, Отавию Корво и других боевых товарищей, ныне спящих в ледяных склепах приколотого на орбите «Тамерлана».
– Большинство из них я последний раз видел еще до отправки на Фермон, – сказал я. – Паллино и Бандита отпустили со мной на Эйкану, а с Лорианом и Корво я общался по рации, но вообще меня к ним не пускают.
– И меня, – добавила Валка, развалившись в кресле.
Мы устроились за столом, который слуги вынесли в сад для ужина.
– Вина? – спросила она, доставая бутылку каркассонского голубого.
Как и в начале трапезы, от вина Лин отказался.
– Воды. – Он наполнил свой аметистовый кубок из такого же графина, как бы подчеркивая отказ. – Должно быть, нелегко быть отрезанным от друзей.
– Магнарх меня вообще не жалует, – ответил я, доедая перепелку.
– Он чересчур… ревностно отстаивает свои убеждения, – пояснила Валка, заметив удивление Лина.
– Я тоже, – хладнокровно произнес трибун.
– Она хочет сказать, что лорд Венанциан считает меня безусловно виновным в ереси, ведьмовстве… и всех прочих грехах, которые инквизиция вменяла мне на Фермоне, – проглотив кусок перепелки, пояснил я и терпеливо дожидался реакции Лина.
Лицо мандарийского офицера не выдавало эмоций; он лишь сильно помотал головой:
– В это я не верю. Я был свидетелем ваших действий на Беренике и на том корабле… если бы вы были машиной или результатом каких-то экспериментов, инквизиторы бы об этом узнали. Подсылать к вам убийц не понадобилось бы.
Я невольно нахмурился. Те же доводы я неоднократно повторял себе по ночам, когда пробуждался от настойчивых сновидений. Если бы я не был человеком, Капелла бы выяснила. Но я оставался собой; что бы ни сделали со мной Тихие, они не переделали меня, как Кхарн Сагара переделал себя, обменяв одно тело на другое.
Ветер колыхал стройные кипарисы и ореховые деревья, под которыми в легких вечерних сумерках уже зажигались огоньки светлячков.
– Так в том-то и загвоздка, – ответил я наконец. – Для них было бы лучше, если бы я оказался виновен. Тогда им бы стало ясно, что со мной делать, и меня не сослали бы сюда. – Я обвел рукой сад, поместье Маддало и весь раскинувшийся под темнеющим небом Несс.
– Могло быть хуже.
– Пожалуй, – согласился я, отпивая вина.
– Вы сказали, что император здесь из-за нас? – перебила Валка, кладя ладонь мне на руку. – Вы услышали разговор сэра Грея Райнхарта с вашим легатом.
Хотя Лин уже успел нам многое сообщить, ему стало заметно не по себе. Он был легионером до мозга своих больных костей и распускать слухи,